собственных ощущений там – во сне, кое-что удалось отметить, и у меня возникло подозрение: судя по влажности между бедер, я протекла. Да-да, элементарно прокладка не справилась со своими функциональными обязанностями. Выходит, он, как кобель, реагирует на сучку во время течки. Нет, в целом это уже не тайна для меня, но настолько откровенно…

В иной ситуации от стыда бы, наверное, сгорела. Но та – я, которая ерзала, сходя с ума от желания во сне, не придала этим ощущениям значения, а я, здесь и сейчас, не собиралась рефлексировать из-за воспоминаний, важнее понять – что именно оказалось толчком к реакции синеглазого гада.

Я раз за разом прокручивала перед мысленным взглядом фрагменты этого воспоминания, все больше убеждаясь в правильности своего предположения. Ну что ж, плевать на якобы скромность, моя цель заставить его возжелать меня сначала во сне, а потом и в реале. А значит, любые средства хороши. Нужно, чтобы кровь проступила? Организуем!

Памятуя о том, что «в каком виде и месте» усну, в том и окажусь во сне, я прошла к сумке со своими вещами и достала купленный некогда, но так ни разу и не надетый комплект, состоящий из ажурных, почти ничего не прикрывающих трусиков насыщенного красного цвета и в тон им лифчика. В качестве прокладки вполне осознанно использовала тоненькую ежедневку, вместо положенной гигиенической с максимальным количеством капелек. Вообще чудо, что оные у меня при себе оказались, учитывая «регулярность» женских дней. Просто, уезжая на каникулы, я едва ли не все вещи прихватила, за исключением весенне-осенних и зимних.

Распустила и расчесала волосы, пуская их свободными волнами по плечам и несколько прядей якобы небрежно бросив между холмиками грудей. Я же в нескольких снах обратила внимание, что он особенно активно тянется навстречу именно в те дни, когда мои волосы распущены.

Включила верхний свет и бра над бабушкиной кроватью. Стыдиться именно в его присутствии я явно не буду, зато он точно заметит все, что должен в соответствии с моим планом.

В процессе приготовлений ощутила, что начинает в сон клонить. Э-э-э не-е-ет! Так дело не пойдет! Я еще не готова.

Понаклонялась, поприседала, стимулируя ускорение кровотечения там – внизу. И наконец-то, ощутив желаемую влажность, улеглась на матрац, не столько целомудренно, сколько интригующе прикрывшись вместо простыни найденной в бабкиных закромах белоснежной легкой «газовой» тканью, напоминающей эластичный шифон.

Остался последний штрих – провалиться в сон надо, находясь в возбуждении, ведь именно в таком состоянии мне удается сохранить контроль над собою там, во сне.

По вполне понятным причинам трогать свое тело внизу явно не стоило. Может, у синеглазого и извращенные животные инстинкты, но вряд ли может показаться сексуально привлекательной девица, у которой все руки и бедра измазаны в менструальной крови. Немного поразмыслив, я начала вызывать в памяти, одно за другим, наиболее возбуждавшие меня в процессе анализа снов моменты.

Вот рыжик извивается в плавных движениях таинственного танца. Да, красиво, впечатляет, но этого мало, нужно нечто более действенное. Вот моя голова покоится между ног стоящей рядом с кроватью блондиночки. Она ртом и руками активно ублажает своего партнера, явно желая чего-то большего в ответ на столь откровенные ласки. Из своего ракурса я вижу, как трепещут ее возбужденные половые губки, как начинает сжиматься и расслабляться вход во вместилище греха блондиночки… как, влажно поблескивая, выступает первая порция женского сока. Потом еще и еще, пока он не образовал целую дорожку. Как набухает густая капля, готовясь сорваться вниз, и я – вспоминающая облизываю губы в ожидании…

Ну что сказать? Начинаю заводиться. Грудь набухла, соски топорщатся. Кружево лифчика и невесомый покров ткани, прикрывающей мое тело, не в силах скрыть степень зарождающегося возбуждения. Эффект тот, что надо, но маловато! Начинаю сквозь ткань ласкать свою грудь, и тут же память услужливо меняет картинку: один из моих ночных визитеров сквозь ткань простыни начинает шаловливо поигрывать моими сосками – щекотливо поглаживать, сжимать. М-м-м… А вот толсточлен из снов касается моей сочащейся от охватившего все тело вожделения промежности и начинает медленно водить своим уж очень очевидным «ДОСТОИНСТВОМ» по моим напряженным от смеси желания и страха половым губкам. Как он раздвигает их, доставая верхушкой своего «бревнышка» особенно чувствительные точки. Дальше были еще фрагменты воспоминаний, и еще… И как-то незаметно подкрался сон…

Стоит ли говорить, что синеглазик оказался тут как тут? И да, он не стоял где-то в отдалении с отрешенным видом, он словно скала возвышался над моим распростертым на матраце телом. Взгляд его успевших потемнеть глаз ошалело шарил по прикрывающей мое дело ткани. Ноздри напряжены, будто у взявшего след пса. Он склоняется ко мне, протягивая вперед руку, и вдруг…

Раздается грохот, и картинка тает.

Неожиданно резко вырванная из сна, ощущаю, что голова немного кружится, а во рту пересохло. Испуганно открываю глаза…

– Что непонятного в простой фразе «Даже не думай»? – возвышаясь над моим распростертым телом, но теперь уже в реале, как-то непривычно проскрежетал голос синеглазого.

Сижу, сжавшись в комочек и натянув по самый подбородок одеяло. Все мои планы об обольщении синеглазого как-то вмиг выветрились из головы. И – да, страшно так, что мельчайшие волоски на теле шевелятся под пронизывающе-холодным взглядом синих глаз. Надо бы что-то сказать. Вот только – что? Прикинуться бы невинной овечкой можно или дурочкой, не понимающей, о чем вообще речь, но язык к небу прилип, а в горле будто ком застрял.