напрягается.

– Глупенькая моя, – несмотря на мое робкое сопротивление, шепчет мужчина. – Нежная, – его губы касаются кожи на предплечье. – Сладкая моя…

И вот же подлость! Таю я. Просто-напросто таю в его руках. Расплываюсь безвольной лужицей, как мороженое на солнце. А этот шельмец чувствует это и продолжает гладить мою спину, поясницу, плечи, шею и да – целовать все, до чего дотягиваются его шаловливые губы, и шепчет все новые и новые ласковые слова, которые я уже не разбираю, воспринимая как некий фон.

– Я ж боялся, что потерял тебя, – мое сознание вычленило фразу из его хрипловатого шепота, и внутри все вновь взбунтовалось: не меня потерял, а кормушку!

И мгновение назад сводившие меня с ума прикосновения вмиг стали омерзительны.

– Пиявка! – фыркнула я и, воспользовавшись его секундным замешательством, подскочила и с разбегу нырнула в воду, надеясь смыть его прикосновения, успокоиться.

Какое там! Я и не заметила, что он успел лифчик с меня снять под шумок. И теперь вода будоражила обнаженную кожу, а образующиеся моими же движениями несильные подводные течения играют грудями, вызывая ни с чем не сравнимое возбуждение.

– Да хоть кем назови, – выныривая возле меня, произносит этот невозможный гад, а его руки уже скользят по моему телу, и я чувствую, как разгорается внизу живота знакомое тепло желания.

Вырваться бы? Хотя зачем? Вот оно – исполнение моих заветных желаний. Я ведь и его самого хотела, и от проклятия избавиться, а теперь ломаюсь, сама не понимая – зачем?! И опять он меня завел настолько, что готова сама накинуться и изнасиловать, благо чисто теоретически матчасть я «от и до» вызубрила на отлично, ему же и спасибо. Самое обидное, что сейчас я и телом своим, в отличие от былых видений, в полной мере могу управлять, но отчего же медлю?

Дальше были поцелую. Я вновь едва не забылась в его объятиях, он даже на берег меня вынести успел и уложить на травку. И вдруг…

– Ну мать твою! Гриша! – заорала я, подскочив с матраца и стряхивая с себя осколки.

– Что там?! – раздалось из-за спины, и по моим ногам больно ударил использованный мною в качестве баррикады стул.

Стою. Сердце колотится как бешеное, того и гляди наружу вырвется. И сна, конечно же, уже ни в одном глазу. Смотрю на понуро сидящего на Агрипининой кровати ворона и не знаю, плакать или смеяться? Что ж он творит-то уже второй раз? Прямо будто честь мою во снах блюдет, как только появляется риск ее лишиться, и Гришаня тут как тут.

– Что-что… Стекло опять менять надо, – вздыхаю я, а у самой мысль в голове крутится: почему так странно себя бабкин ворон ведет?

– Ну мать, ну удружила, – глядя на ворона, буквально простонал Григорий.

– Что? – не поняла я, а этот черно-седой пернатый шельмец как ни в чем не бывало свалил под шумок, пока я отвернулась.

– Да… – махнул рукой в сердцах синеглазый. – Видать, она привязку на него сделала. – Он кивнул в сторону разбитого окна, за которым скрылся виновник переполоха.

– И? – не поняла я.

– Вот то и «И» – не даст он нам спокойно проклятие снять, – хмуро ответил мужчина.

Что значит привязала? Или… Может, это что-то сродни тому, как моя родная бабуля сделала, к яблоньке привязав? Вот только яблонька моя зачахла, да и это все ж не живое существо… А тут, может, все иначе действует. И явно Гришаньке пернатому от того какая-то польза есть, и он ее осознает, коль так старательно блюдет. Вопрос в другом: привязка если на Григория, то при чем тут наша с ним связь? Или же Агрипина что-то на нас с синеглазым наворожила? Тогда зачем она меня учила, как от проклятия избавиться? Ничего не понимаю! И его тоже не понимаю. Вот, казалось бы, он-то чем недоволен? Ему кормушка удобная останется же. Но вслух я этого говорить все же не стала.

Пока слонялись по дому, заколачивая окно, пока то да се, за окном рассвет вовсю разгорается. Вот и сколько можно-то? Черт уже с ним, с этим проклятием, я элементарно выспаться хочу! Но после всех потрясений сна ни в одном глазу, только состояние, будто меня выжали: голова ватная и тупо побаливает, руки, ноги будто не мои. Но ложусь в постель, а сон не идет, будь он неладен. С горя взяла ту книжку, Антоном привезенную, в которой наговор нашла на крови. Вот кстати, Григорий же немало водицы заговоренной за это время выпил, интересно, подействовало ли? И как быстро результат виден станет? Или… вдруг его желание снять проклятие и есть тот самый результат?

Вопросы, вопросы… Куда от них деться?

Сижу. Листаю, как и тогда, – бездумно смотря в книгу. И вдруг…

«Въ Библіи ученики Христа просятъ его научить ихъ молиться, Іисусъ отв?тилъ имъ: «Вс?, чего ни будете просить въ молитв?, в?рьте, что получили, – и будетъ вамъ». Зам?тьте, онъ говоритъ: вы должны в?рить, что «уж?» получили. Не получите, а именно – «уж? получили» – поэтому вы и получите. Вы не просто над?етесь или желаете, а заявляете о желаемомъ въ особомъ внутреннемъ мір? – мір? мыслей и энергіи. Любой челов?къ не будучи одареннымъ можетъ творить чудеса, коли откроетъ сердц? и ув?руетъ…»

То есть как так-то?! Ведь это как раз то, о чем говорила Агрипина. Но она этими словами объясняла, как работает ведовская сила, а тут написано – любой человек, даже неодаренный. А что есть дар? Проявлялся ли он до того, как бабуля сказала, что передала мне его? Что-то не припомню такого. Да и после ничего такого не было, пока я осознанно и заблаговременно, веря в удачу, не сделала тот злосчастный приворот.