– Там дальше по ходу – хинкальня «У Мамеда». Знаешь?
– Найду.
– Иди там… посиди. Покушай. К тебе подойдут…
У Мамеда и в самом деле было хорошо – спокойно как-то. Хинкальня пухла многоязыким говором, аппетитным запахом жареного мяса и теста, острыми, на грани пристойности, шуточками хозяина, который присутствовал в зале и опытной рукой правил бал – почти что застолье. Магомед сел, заказал дюжину хинкали (в Дагестане их называли курзе, но это одно и то же). Он знал, как их есть, показывали в Грузии. Надо взять за сухой кончик, откусить уголок и выпить бульон – только потом есть. Сам хвостик не съедается и оставляется на тарелке.
О, Аллах, как он голоден.
Он съел десять, заказал еще десять – и тоже съел. Пусть мясо и было подозрительное какое-то, но мясо есть мясо. А хинкальня привычно гудела, и он вслушивался в этот гул, пока его не дернули за рукав.
– Ты Камаль?
Это был какой-то пацан.
– Нет, но я от него.
– Пошли. Тебя ждут.
Пацан привел его к одному из стоявших на пустыре «КамАЗов», который ничем не отличался от других – ни возрастом, ни кабиной, ни даже амулетом на зеркальце в салоне, представлявшим собой изображение руки с поднятым указательным пальцем (нет Бога, кроме Аллаха!), обвитой колючей проволокой. Они прошли к задней части «КамАЗа», там была приставлена лестница. Магомед поднялся в кузов, откинул полог – и увидел Камаля.
Они крепко обнялись, Магомед сел на ближайший мешок – «КамАЗ» был наполовину уже разгружен.
– Что слышно?
– Абу Салеха арестовали. Вы тоже в розыске.
– Откуда знаешь?
– Собирали личный состав. Выступал сам Аль-Саед.
– Что сказал?
– Что Абу Салех русский агент и агент Кадырова. И вы тоже.
Магомед сплюнул
– Они что там, совсем?
– Говорят, что вы за деньги продались. Абу Салеху, говорят, в эту пятницу голову отрубят на площади.
Магомед уже не сдержался – выругался.
– Он же воевал!
– Аль Саед сказал, тем тяжелее его вина. Скверну надо выжигать огнем.
– Вот с..а.
– Многие из полка уходить собираются.
– А вот это зря.
Камиль тяжело вздохнул.
– Вот сами подумайте, товарищ подполковник, – он впервые назвал Магомеда русским званием, – сколько братьев полегло за то, что тут шариат Аллаха был. Ну, вот он, шариат – и что? Жрать нечего, срач никто не убирает, кругом как был весь этот неджес[112], так и есть, как брали взятки, так и берут.
– Ты прав. Но дело не в этом.
…
– С системой можно сражаться только изнутри, понял? Уйдете вы – наберут других. Понял? Кто-то должен оставаться.
…
– Пацанам передай, пусть держатся.
– Хорошо, передам.
– Не показывайте вида. Делайте все, что они говорят. Они преступники – и Аллах накажет их нашими же руками.
– Хотелось бы.
– Эй!
…
– То, что происходит, есть козни шайтана, пробравшегося в души многих, очень многих людей.
