пылью. Противник думает, что по вспышке засек, откуда работает пулемет, и переносит огонь туда. Здесь Муса должен был перемещаться с позиции на позицию и делать одиночные выстрелы, заставляя противника думать, что там и есть снайпер. Сам же Магомед щепетильно относился к маскировке, он специально или расстилал брезент, чтобы при выстреле не поднималась пыль, или поливал землю водой, хотя вода здесь была дорогим удовольствием…

По приставленной лестнице он взобрался на крышу. Ему передали винтовку. Он лег на позицию и взвел затвор.

Аллаху акбар…

Обстрел начали братья из миномета, он видел вздымающиеся на позициях противника султаны дыма и пыли, но знал, что это больше бьет по нервам: американцы научили курдов строить позиции, а у них нет минометов крупнее 82 миллиметров. Затем он увидел переваливающийся по дороге броневик и понял, что пришло его время. И прицелился…

Ему нельзя было смотреть на броневик – ему надо было смотреть на цели. Остальные братья открыли огонь, чтобы не дать высунуться гранатометчикам, а ему надо было выбить опасные укрепленные позиции снайперов, станковых и крупнокалиберных пулеметов. Усугубляло ситуацию то, что курды научились использовать для наблюдения одну позицию, а для ведения огня другую, причем до поры прикрытую мешковиной с насыпанной или даже наклеенной поверх землей. Научились они и принимать меры к тому, чтобы не было так видно дульную вспышку…

Ему все-таки удалось заставить замолчать «ДШК» – и тут курды добились первого успеха. Неизвестно от чьей пули, но грузовик, набитый взрывчаткой, рванул, не доехав трети пути. На месте взрыва вырос черный столб дыма, постепенно принимающий форму гриба, их позиции качнуло ударной волной, поднялась пыль…

Амир Рустам, видимо, приказал выпускать одновременно пеших и моторизованного смертника – они устремились к своим целям с разных точек, смертоносные и потерянные одновременно. Магомед перезарядил винтовку и продолжил огонь… один из смертников подорвался почти сразу, причинив больше вреда своим позициям, чем чужим. Затем подорвался еще один… Магомед вел огонь в быстром темпе, у него шумело в ушах, и было нечем дышать от пороховых газов. Взошло солнце, осветив своими лучами апокалипсическую картину боя…

Аллах акбар…

Крик разочарования раздался среди моджахедов, когда они увидели, как броневик со взрывчаткой остановился. После того, как он потерял ход, стало понятно, что его подрыв на том месте, где он есть, только вопрос времени…

В этот момент противотанковая ракета, пущенная с валов, ударила в соседний с Магомедом дом, и тот, тяжко охнув, начал оседать в пыли.

Магомед выругался, сбросил винтовку вниз – чего не следовало делать ни в каком случае – и спрыгнул сам. Подхватив винтовку, побежал в тыл, разбираться…

Амир Рустам с его прихвостнями был в тылу, между ним и противником было два ряда домов, и его охранники не спешили вступить в бой, несмотря на наличие «ДШК» и «ПКМ». Там Магомед увидел сцену, которую позже не раз вспоминал в ночных кошмарах: двое охранников амира Рустама буквально заталкивали в потрепанный джип с местными номерами худенького, с редкой бороденкой парнишку, третий уговаривал его на каком-то языке, возможно узбекском. Четвертый тащил в обнимку аккумулятор от стоящей тут же «Киа Бонго» – понятно, чтобы наскоро сделать еще одну машину-бомбу.

И понятно было то, что этого худенького парнишку назначили смертником, а он не хочет умирать…

– Почему ты нарушил мой план?! – закричал на амира Магомед. – Надо было разом выпускать все, что есть. Они не смогли бы, хоть один, но достиг бы цели!

– Не тебе мне указывать! – зло ощерился Рустам. – Я здесь амир.

– Мы оба воюем ради Аллаха!

– Ты прав, – Рустам не рискнул конфликтовать, – что делать?

– Надо наступать! У тебя есть резерв?

– Нет. Никого не осталось. Сейчас еще одного шахида выпустим…