– Нарушаете технику безопасности? – подошла недовольная инора Схимли.

– Ой, я хотела пробирочку помыть, – зачастила Фогель, – а у той раковины уже очередь образовалась. Вот я растворчика себе отлила и пошла к другой. А сосудик такой скользкий. Вот и выпал.

Алхимичка недовольно поморщилась – не любила она уменьшительно-ласкательные суффиксы, а тех, кто их использовал, – тем более.

– Инорита Фогель, – процедила инора Схимли и точным взмахом руки убрала последствия студенческой оплошности, – будьте аккуратнее в следующий раз.

Лиза зачастила, уверяя, что уж в следующий раз она непременно сделает все как надо, и вид у нее при этом был такой честный, что мне невольно пришла в голову мысль, что наша одногруппница уже замыслила очередную пакость.

– В следующий раз она на нас банку соляной кислоты вывернет, – подтвердила мои опасения Грета, когда все разошлись. – Я уверена, что она специально это сделала. Из-за Зольберга.

Я тут же выбросила из головы все мысли о пакостях Фогель. Ведь Олаф – он был намного, намного важнее.

– Грета, я хочу его вернуть, – тоскливо сказала я. – Что мне делать? Он со мой не только не разговаривает, но даже не смотрит.

– Даже не знаю, что сказать, Эрна, – ответила подруга. – Я была уверена, что вы вскоре помиритесь, а он вдруг взял и к Фогель переметнулся. Может, попробуешь его ревность вызвать?

– Он к Штадену не ревнует, – вздохнула я.

– Так ты ему сама сказала, что со Штаденом у вас ничего нет, к тому же ты так шарахаешься от «мужа», что ревновать к нему бессмысленно. А вот если бы ты поулыбалась кому-нибудь да походила под ручку, может, и отреагировал бы.

Оптимизма Греты я не разделяла.

– Получается, я только Штадену поулыбаться и могу, – мрачно ответила я. – Остальные его настолько боятся, что ко мне даже не подойдут, Ведель после вчерашнего тоже вряд ли появится.

– Ну поулыбайся Штадену, – неуверенно предложила подруга.

– Честно говоря, Грета, – ответила я, – мне эта идея не нравится. Штаден точно меня поймет так, как посчитает нужным. Ему только повод дай, как наш брак из фиктивного станет вполне себе настоящим, а меня это совершенно не привлекает.

– Ты же говорила, что он к тебе не пристает?

– Не пристает, – согласилась я. – Но намекает.

– Тогда ты тоже понамекай, а как до дела дойдет, скажешь, что он тебя неправильно понял, – посоветовала Грета. – У нас как раз сейчас будет лекция общая. Руку на плечо ненавязчиво кладешь, глазками хлопаешь.

– В это даже Штаден не поверит, не то что Олаф!

– Но попробовать-то можешь, – не унималась подруга.

Я прикидывала и так и этак, и все равно выходило, что идея Греты для меня не очень осуществима. Притворяться у меня всегда получалось плохо, думаю, если бы штаденовский отец наблюдал наш первый поцелуй вблизи, у него появилось бы множество вопросов, крайне неприятных для моего «мужа». Поверить в то, что я в него безумно влюблена, мог только слепой индивидуум с нарушением слуха, а Олаф таковым не был.

Перед началом лекции Штаден подошел сам.

– С тебя должок, не забыла? – насмешливо поинтересовался он.

– Это ты про что? – удивилась я.

– Я же вчера выиграл, – протянул он, – значит, с тебя поцелуй.

– Честно говоря, – вмешалась Грета, – кто выиграл, это довольно спорный вопрос.

Я согласно кивнула, но на всякий случай отошла от Штадена. Кто его знает, как он будет требовать свой выигрыш.

– Почему же? Признаю, Эрна смогла меня удивить, но поединок однозначно за мной. Так что, дорогая, проиграла пари – плати, – сказал он и ухватил меня за руку, чтобы я далеко не убежала.

Мне для него такой ерунды не жалко. Я повернулась к нему и послала воздушный поцелуй свободной рукой.

– Все, мы в расчете, – заявила я.

– Нет, дорогая, – непреклонно ответил он. – Мы договаривались, что ты меня именно целуешь, так что воздушный поцелуй не подходит.

За его спиной я увидела Олафа. Он о чем-то оживленно говорил с Фогель, заметив меня со Штаденом, раздраженно передернулся и обошел нас. Я проводила его взглядом и повернулась к «мужу».