В кабинет ректора я пришла к девяти часам. Завтрак для студентов подавался в восемь утра, а я дождалась, пока все ушли. Отодвинув от себя сдобную булочку, выбрала овсяную кашу. Раз уж мне приходится питаться вместе со всеми в этой ужасной столовой, то, по крайней мере, буду выбирать самую полезную еду. Старательно прожевав кашу, внутренне поморщилась от нелюбимого с детства вкуса и поскорее запила ее молоком, а после поспешила на отработку.

Естественно, Амир уже восседал в своем кресле, а для меня возле дивана поставили маленький чайный столик, заваленный кипой бумаг.

— Доброе утро, — поздоровалась, заранее решив для себя, что буду вежливой, как и положено истинной леди. А когда он сорвется и нагрубит, я лишь окачу его холодным презрением, сохраняя при этом хорошие манеры, и тогда уж смогу смотреть на него свысока, как на человека, недостойного общаться с истинной аристократкой.

— Доброе утро, Виолетта. Среди этих бумаг в основном документы о всевозможных закупках для академии. Датированные прошлыми годами можешь выбросить, оставь только те, что совершались за последние три месяца. Помимо этого там есть справки на мое имя от студентов по поводу отгулов, отъездов, переездов и прочего, избавляйся и от них тоже.

— А разве вы не должны хранить финансовую отчетность для учебного совета, который курирует виерскую академию?

— Все статьи расходов заносятся в реестр по месяцам, к ним прилагаются копии соответствующих документов за определенный отчетный период, хранить всю эту кипу бумаг вечно не имеет смысла.

Я лишь кивнула и приступила к разбору документации. Амир тоже изучал какие-то бумаги, что-то подписывал, что-то откладывал в сторону, что-то попросту выкидывал. Я просматривала один лист за другим, а сама в это время раздумывала, какие же слабые места есть у того, кто когда-то был куратором, а на деле оказался ректором ужасной виерской академии и по совместительству моим похитителем. Как бы перехитрить его и дать знать родным, что произошло на самом деле? Как, в конце концов, поквитаться за все, что мне довелось испытать по его милости? Крепко задумавшись, я очнулась, лишь когда услышала голос Амира:

— Сложный документ попался, Летта? Ты смотришь на него уже минут десять.

Взглянув на зажатую в пальцах справку, я выбросила ее в мусорное ведро и потянулась за новой.

Амир тоже опустил голову, а я воспользовалась моментом, чтобы пристальнее рассмотреть его. Сколько ему, интересно, лет? Участие в демонстрациях на стороне плебеев он принял лет восемнадцать назад, когда неприязнь к виерам была намного сильнее, чем сейчас, и тогда происходили последние вооруженные выступления, в результате которых плебеи выторговали для себя дополнительные льготы. После этого они затихли и вели себя мирно, не считая обычных демонстраций и отдельных стычек между низшим сословием и аристократами.

О жизни Амиральда Сенсарро до того, как он сделался подлым предателем для людей своего круга, я не знала ничего. Может, он и не аристократ вовсе? Амир в этот момент запустил пальцы в волосы, а я обратила внимание, что они у него длинные и изящные, а еще черты лица тонкие и строгие.

Нет, он не плебей по рождению, это точно. И нос идеально прямой, и губы резко очерчены, лоб высокий, а линия бровей достаточно тонкая, и глаза довольно большие. Телосложение пусть и было крепким, но движения отличались изяществом. А еще осанка, посадка головы и манера держать себя также выдавали человека благородного происхождения. Нас таким вещам учат едва ли не с пеленок. И человек родовитый может нарядиться хоть последним нищим, а все равно не станет походить на бездомного плебея.

В этот момент я вспомнила, что Амиральд без труда прикинулся Амиром Вальенте и проник в защищенную аристократическую академию. Ведь вход туда разрешен только людям, в чьих жилах течет кровь родовитых предков, ни один плебей не переступит порога этого лучшего в королевстве учебного заведения. Да, если судить только по виду, то легко впасть в заблуждение, будто перед вами человек благородный.

— Виолетта, ты меня достаточно изучила? Может, все же начнешь работать? Что тебя так заинтересовало в моей внешности? — Амир поднял голову и взглянул мне прямо в глаза. Почувствовав смущение, я, однако, не показала виду, а столь же прямо ответила:

— Пытаюсь понять, как при такой с виду благородной наружности вы совершенно не напоминаете аристократа своим поведением. Сказываются годы общения с плебеями?

— Годы общения с аристократами сказались на моем характере намного сильнее. — Амир скрестил пальцы, положил на них