Ну вот, опять о нем судят со стороны! Почему кто-то должен решать, куда он вписывается, а куда нет?
– Видимо, отцовские гены в тебе оказались сильнее, – продолжает Син-Син, свободно размахивая руками и не замечая реакции Дэнни. – Ты знаешь кантонский?
– Мама на нем почти никогда не говорила. Не хотела вспоминать Гонконг. К тому же кантонский не ее родной.
– Все равно от своих корней не убежишь.
Он вспоминает, как менялся мамин голос, когда он расспрашивал ее про детство и юность. «Сам понимаешь, – говорила она, – большой город – большие проблемы. Нечего там рассказывать. Все в прошлом». Она вздыхала и со своей обычной мимолетной сверкающей улыбкой меняла тему.
Должно быть, заметив, что Дэнни расстроился, Син-Син кладет руку ему на плечо:
–
– Что это значит?
– Я рада с тобой познакомиться, Дэнни Ву.
– Я тоже рад. Вроде бы.
Син-Син заливается смехом:
– «Вроде бы»? Это еще почему?
– Потому что ты ничего не рассказываешь. И многие темы вообще не хочешь обсуждать. Я ведь прав?
Син-Син пожимает плечами:
– Отчасти. Все очень сложно. Особенно здесь… Может, и твоя мама в этом убедилась.
Солнечный луч освещает ее синяк, и Дэнни спрашивает:
– Ты мне так и не сказала, откуда этот фингал.
– Один тип подкрался сзади, а я не услышала. Во время похищения твоей тети. Прости, что не смогла вам помочь.
Некоторое время они идут молча. У Дэнни сжимается сердце – его снова охватывает страх за Лору.
– Мы найдем ее, – говорит он как можно более уверенным тоном. Не для Син-Син, а для себя – чтобы прогнать беспокойство, чтобы самому поверить в то, что у них есть шанс на успех.
Вечереет, тени сгущаются. Чем ниже они спускаются, тем реже им встречаются люди. Туристы остались на вершине. Только изредка проедет какая-нибудь легковушка или фургон, и снова дорога совершенно пуста. Сунув руки в карманы, Замора шагает чуть позади. Жаркий, прогретый за день воздух наполнен птичьим щебетом. Просто идиллия! Если не думать о том, какие опасности их ждут в городе и каково сейчас тете Лоре. «Неужели всегда так?» – думает Дэнни.
– Странно, – говорит он. – Вон какая красота кругом – и в то же время происходят такие ужасные вещи…
– Одного без другого не бывает, – беззаботно бросает Син-Син. – Инь и ян.
Погруженный в свои мысли, Дэнни едва обращает внимание на шорох колес сзади. И чувствует неладное буквально за секунду до того, как рядом с ними тормозит черная машина. Из нее выскакивают Хвостатый с Рваноухим. Бандиты направляются к ним, и видно, что настроены решительно. Хвостатый достает из кармана кожаной куртки пистолет, а Рваноухий размахивает обрезом, сделанным из двустволки. Убедившись, что на дороге больше никого нет, Рваноухий приближается к ним. В этой ситуации его пестрая гавайка выглядит особенно неуместно.
Хвостатый что-то рявкает на кантонском, обращаясь к Син-Син.
– Говори по-английски, – сердито обрывает она. – Чтобы мои приятели тоже понимали. И вымой свой вонючий рот с мылом.
Рваноухий перекатывает во рту леденец на палочке и с нехорошей ухмылкой начинает демонстративно заряжать обрез.
Хвостатый сплевывает и подходит к Син-Син:
– Садись в машину, Цветочек. У тебя крупные неприятности. И ты тоже, коротышка. И ты, пацан. Только без фокусов.
Дэнни ждет, что будет делать Син-Син. Но она не двигается с места.
– Вот еще! – говорит она, уперев руки в бока. – Проваливайте!
Все замерли.
Дэнни машинально перебирает карты в кармане. Как ни странно, несмотря на опасность их положения, он вдруг задумывается, какая карта лежит сверху. Пиковый туз. «Всегда помни, где какая карта, – говорил отец. – Будь всегда готов. Никогда не знаешь, когда придется показать фокус». Пиковый туз с его огромной черной «пикой» посередине всегда казался Дэнни особенной, сильной картой. Мысль о том, что именно он лежит сверху, подбадривает его, и он отделяет верхнюю карту от колоды.
– Так что, застрелите нас посреди дороги? – спрашивает Син-Син, презрительно фыркнув и надменно глядя на бандитов.
Хвостатый делает шаг вперед. Вытянув руку, он держит Син-Син на мушке:
