— Сейчас будут танцы! — обрадовалась Марика. — Тиса, гляди, за Ганной Симон пришел. Вон они стоят.

Войнова кивнула Симону. Жалко, если Ганна уйдет сейчас с детьми и мужем. Тогда и ей пора. Поздний вечер всегда принадлежит либо молодежи, либо пьющим, либо влюбленным…

Рич с высоты разглядел в толпе Агапа Фомича и, спущенный вниз новобранцем, потопал к старику. Помост открылся для танцующих пар, и народ потек на деревянную сцену. Тем, кто не поместился на возвышении, расчистили место у его подножия, снеся в сторону лавки. Начались танцы, заиграла плясовая. Тиса присела на лавку, и шкалуш опустился рядом.

— Вам не холодно? — участливо спросил парень.

Тиса отрицательно покачала головой, чувствуя, как легкий вечерний ветерок овеял плечи.

— Нет. Вечер теплый. Хоть и понимаю, что это вмешательство вэйна, все же приятно.

— Колдун, конечно, подправил погоду. Но для меня вечер приятен совсем другим.

Он замолк на миг, прежде чем продолжить.

— Я не успел вам сказать… Знаете, мне жаль, что закончились наши прогулки, — произнес парень. — Поверьте, мне очень не хватает такого ценного собеседника, как вы.

Тиса глянула в глаза Трихону и пропала бы в серой бесконечности, если бы не возглас Марики.

— Ну чего вы сидите? Пойдемте танцевать! — капризно заявила девчонка.

На лице юноши отразилась легкая досада. Войнова опустила взгляд на землю, где под лавкой в траве валялась деревянная палочка от мороженого.

— А вы танцуете сегодня? — спросил ее шкалуш.

— Нет, идите без меня.

— Пошли, Трихон! — канючила Марика.

Новобранец уступил ей и нехотя покинул скамейку.

Появились Лисовы.

— Слышишь, что мать говорит? — больше шутливым, чем строгим тоном Симон сказал Луке.

— Хватит бегать от меня, — выговаривала Ганна сыновьям. — Давайте посидите с тетей Тисой или сейчас же домой пойдем.

— Не надо домой, — заныл младший Валек. Его темные, как у матери, тонкие волосики сбились от бега, и Ганна старательно пригладила их рукой, затем поправила ворот рубашки Луки. Какому ребенку захочется уйти, когда взрослый вечер еще в разгаре? Лука и Валек с готовностью плюхнулись на лавку рядом с Тисой.

— Симон надумал юность вспомнить! — шутя пожаловалась ей Ганна.

— Гануся! — Симон тянул жену в сторону помоста. И та, улыбнувшись счастливо, как девчонка, последовала следом за мужем.

Войнова осталась сидеть на лавке с детьми. «Пусть танцуют, — с горечью подумала она, наблюдая, как друзья влились в кадрильный ряд. — Сегодня мне уже выпала доля счастья, когда выиграла деньги на каховик и когда услышала такой редкий счастливый смех Рича. Предел исчерпан. Нужно это признать».

— И чего взрослые находят в этих танцах, Тиса Лазаровна? — услышала она вопрос Луки, который из уважения решил завести беседу с подругой матери. — По-моему, люди от них глупеют.

«Глупеют они не от этого», — подумала, а вслух сказала:

— Танцы — это язык, Лука. — Девушка взглянула на смеющуюся в кадрили Марику. — Просто несколько иной.

Лука, стараясь осмыслить ответ, наморщил лоб и стал сильно похож на Симона, выписывающего на картине трудный элемент.

— Ох, вас искать что иголку в стоге, — прокряхтел Агап, присаживаясь на скамью. — Если бы не Рич, и не нашел бы.

Отложив в сторонку костыль, мальчишка уселся к ребятам, и они отвлеклись от взрослых.

— Прохор со своими еще здесь. Держи-ка корзинку, дочка, — повернулся к Тисе лекарь.

— Спасибо, я и забыла, — сказала она безрадостно.

— Ты чего такая смурая? — спросил старик.

— Да так.

Агап проследил за ее взглядом.

— Ишь как кренделя выводят, — указал он на танцующих. — А ты почему сидишь?

Пожала плечами, стараясь сглотнуть комок в горле.