Платье сидело отлично. Казалось, что это не она была там, в зеркале, — шатенка с прекрасно уложенными в прическу волосами. Надо отдать должное Уле — на сей раз горничная постаралась на славу. И мамины серебряные шпильки эффектно довершили образ. Горничная сказала, что хорошо бы еще вплести в волосы ленту. И Тиса была бы не против, но васильковую с серебром, что она купила у Комаровой, потеряла неизвестно где. А другие не подходили по цвету.

Как же непривычно чувствовать себя в нарядном платье. Насколько уютнее в шерстяном коричневом или зеленом из тех, что молчаливо висели за дверцей шкафчика. Девушка взглянула в медовые глаза шатенки напротив.

— Знаю, мамочка, — прошептали губы, прежде чем поцеловать треснутую крышку наручных часов, — мне нельзя о нем мечтать. Но я ничего не могу с собой поделать. Помоги мне.

Со вздохом она отстранилась от зеркала. Вложив лезвие в ножны, спрятала клинок в боковой карман юбки и спустилась в гостиную.

Капитан соблаговолил ехать на праздник и задерживался из-за служебных дел. Время ожидания капало смятением на сердце Тисы.

Выйдя на крыльцо, девушка надеялась застать на козлах Трихона, но на сей раз желудок Цупа оказался в полном порядке. Трезвенный образ жизни пошел вознице на пользу. Лицо мужика посвежело, спина разогнулась. Казалось, он даже помолодел лет на десять. К парку Войновы добрались только без четверти шесть. Солнце еще царило на небосклоне, окаймляло золотым контуром причудливые невесомые облака и щекотало лучами верхушки деревьев. Наверняка вэйн постарался.

Уже на подъезде к воротам слышались звуки музыки и отдаленный шум толпы.

— Останови здесь, — бросил капитан вознице.

Мужчина помог выйти дочери, предложив руку.

— Ты сегодня так похожа на свою мать, — неожиданно сказал он. — Она была… красивой женщиной.

Тиса удивленно подняла на него глаза.

Капитан отвернулся от дочери, чтобы отдать распоряжение Цупу.

Девушка закрыла рот. Что-то небывалое: батюшка сделал комплимент и упомянул маму.

Длинная кленовая аллея вела в глубь городского сада. Идя рядом с отцом, Тиса украдкой поглядывала на его хмурый профиль. Она ведь так и не поняла причины его желания пойти на праздник. На ветках качались праздничные соломенные банты и цветастые ленты, музыка становилась все громче. Через несколько минут аллея вывела их на поляну, усеянную празднично украшенными шатрами. Здесь собрался почти весь Увег и его округа — столько галдящего пестрого народа. Тиса заметила самый большой шатер градоначальника и указала отцу на него. А вот и сколоченная сцена. Два гармониста в красных фуражках набекрень выводили «народную» на радость зевакам. А это что? Батюшки! Огромная ледяная статуя. Тиса разинула рот на изваяние какого-то хвостатого человека. И лишь потом, обойдя фигуру, поняла, что это изображение святого Жнуха, восседающего на черве Жвале. Надо же!

Шатер Лавра в этом году отличился небывалой роскошью. Вместо обычных сосновых лавок и столов на сей раз чета перетащила в парк чуть ли не всю свою гостиную. Под натянутым навесом стояли диваны и чайные столики с незамысловатой закуской на белых скатертях. Ну конечно, на самом лучшем плюшевом диванчике персикового цвета расположились вэйн и его матушка. Филипп был, как всегда, безупречен. Сливового цвета костюм и шелковая сорочка цвета топленых сливок выгодно оттеняли его фарфоровую кожу. На креслах рядом с Куликовыми — Лавр, Тонечка, Лопухины и Ильины.

Градоначальник покинул свое кресло и с улыбкой направился навстречу пришедшим.

— Капитан! Тиса! Рад вас видеть! Со Жнухом плодородным!

Мужчины пожали друг другу руки.

Тиса подивилась узкому покрою клетчатых брюк градоначальника. Под костюмом — обычная сорочка. Видимо, от новой удавки в виде банта Лавр наотрез отказался. Тонечка все же оставила своих дорогих постояльцев ради пары приветственных слов капитану. В белом платье, точно большое облако, она подплыла к ним.

— Дорогие мои! Как же хорошо, что вы пришли! — полные губы женщины растянулись в радушной улыбке. Тонечка поправила высокую прическу. Нащупав в волосах опавший лист, откинула его в сторону. — Лазар Митрич, а как вам это произведение искусства? — пухлый пальчик с рубиновым перстнем указал на статую. — Ледяная фигура, а не тает! Великолепно, не так ли? Это все Филипп-душечка, сам предложил сделать такой подарок городу в честь праздника.

Отец невыразительно прокашлял в ответ.