На этот раз Батоныч никаких «речуг» перед строем толкать не стал – ситуация не предрасполагала. Поскольку шуточки закончились. Просто объявил на рассвете боевую тревогу. И если в первый момент кто и подумал, не продолжение ли это маневров (мало ли чего строгому комбригу в дурную башку взбрело?), то во второй – твердо уверился, что нет. Бригада уходила из расположения всерьез и надолго. «А скорее всего навсегда, – как меланхолично подумал, не отвлекаясь от решения более актуальных вопросов, Владимир Петрович. – Даже если удержим фронт и насуем фрицу в морду, сюда вряд ли вернемся».

Склады выметались подчистую. То, что не удалось запихнуть в кузова грузовых машин, вывозили гужевым транспортом, без которого, к огорчению Бата, полностью обойтись не удалось. Повезло еще, что часть автомашин просто не успели разгрузить после окончания учений – например, та же медицина могла выдвинуться чуть ли не в числе первых. Не отставали и зенитчики, по понятным причинам существовавшие по принципу «все свое вожу с собой». Буксируемые скорострельные автоматы – обратно на прицеп, благо вчерашним вечером даже откатить далеко не успели, боеприпасы и личные вещи расчетов – в кузова. Ну а дюжина первых советских ЗСУ типа «Т-50-3» и своим ходом пойдет. Угу, именно так: еще в июле бригада получила с завода № 174 аж целых двенадцать этих самых зениток вместо обещанных десяти. Не обманул Гудков, даже план немного перевыполнил, за что ему огромное спасибо. Которое Бат и озвучил, перезванивая на завод. Ну и «кому следует» тоже сообщил, как без этого.

А вот название, к слову, Владимиру Петровичу не нравилось категорически – он-то привык, что в индексе первым идет калибр орудия, вторым – количество стволов на борту, – однако менять что-либо смысла не имело[61]. И вообще, пусть теперь фрицы головы ломают, что это обозначает. То ли базу легкого танка «Т-50» некой третьей серии, то ли зенитку с тремя 50-мм пушками…

Но все равно на подготовку бригады к маршу ушел весь световой день и часть вечера. Собственно, все это вполне укладывалось в планы полковника – переход он спланировал на ночь, чтоб избежать проблем с немецкой авиацией. Конечно, вовсе не факт, что бригада успеет добраться до места до рассвета, но хотя бы основная масса войск должна пройти. Лишь бы тылы не растянуть, как уже не раз бывало на этой войне. Собирай потом… их остатки.

За ночь предстояло преодолеть около сотни километров: именно такое расстояние отделяло, согласно картам, Струги Красные от Лужского района. Девяносто с небольшим, если уж точно. Но, поскольку выдвигались они не в сами Луги, а несколько севернее, можно было смело накинуть еще десяток, а то и два. В иной ситуации (и при другом расстоянии) Владимир Петрович воспользовался бы железной дорогой, благо линия Псков – Струги – Плюсса – Луги еще пропускала составы, несмотря на постоянные бомбежки. Но рисковать не имело ни малейшего смысла. Бат прекрасно понимал, сколько драгоценного времени уйдет на погрузку-разгрузку, особенно если попадут под авианалет. Так что куда безопаснее и надежнее своим ходом. А поистине драгоценный моторесурс? Ничего, переживем-перебедуем. Все равно до Берлина этим танкам не идти, им бы пока тут фрица окоротить…

– Ну так что, тарщ полковник? – Старшина Баранов поправил на голове шлемофон. Сидящий на закраине башенного люка Гаврилов глядел на комбрига сверху вниз, но молчал – за него безо всяких слов говорил донельзя серьезный внешний вид. Остальных членов экипажа – стрелка-радиотелефониста и того самого «младшего механика-водителя», которому Владимир Петрович сразу же по зачислении в экипаж напророчил роль вечного заряжающего, – не наблюдалось, видно, уже успели забраться внутрь. Первого звали Иваном Глебовым, второго – Сергеем Степано?вичем (с ударением на «о», поскольку фамилия, а не отчество). Оба успели немного повоевать в июне, один на «тридцатьчетверке», другой на «Ворошилове».

В остальном судьбы танкистов оказались схожими: машины сгорели, выжили чудом, единственными из экипажа. Оказавшись в