– Сложно, наверно, жить в одиночку?

– Сложно, – кивнула она, но снова улыбнулась. – Но я стараюсь! Готовлю, правда, не очень, ну да Волк всегда может на охоту сбегать, а я учусь понемножку. И соседки помогают чем-ничем… Странноватые они, конечно, но я им, наверно, тоже такой кажусь. А ты?

– А у меня все по-прежнему, – сказала я, гладя ее по голове. – И фея моя больше не объявлялась. Ты-то тоже по сторонам поглядывай…

– Непременно, – кивнула Агата и шепнула: – У нас у порога рябинка растет. Я нарочно прихватила от дома саженец, а дядюшка дуб с бабушкой яблоней помогли ее вырастить.

– Я все слышу, – сказала яблоня.

– Спасибо, сударыня, – подняла я голову, – что позаботились о моей сестре. Чем отблагодарить вас?

– Да чем меня отблагодаришь, – гулко вздохнула она. – Вот разве что найдешь человека, который меня вырастил! Да где там… Он, поди, давно в земле лежит, вы мало живете…

– Так вы имя-то его знаете?

– Знаю, а что проку? Гансом его звали. А Гансов у вас пруд пруди…

– А фамилию? Или хоть… чем он занимался-то? Садовником был?

– Мальчишкой он был, – скрипнула яблоня. – Мальчишкой. Вечно битым да голодным, босиком до снега бегал, а меня укрывал. А когда ему сказали, чтоб меня выкорчевал, потому как хороших яблок с меня не видать, унес вот сюда. Посадил и больше не приходил… Жив ли, не знаю…

– Ну хоть что-нибудь вспомните! – попросила я.

– Он у обувщика был в учениках, – подумав, ответила она. – Точно. Приходил ко мне еще там, у людей, и жаловался, что не может с живых деревьев лыко драть. Кожу – ту хоть с мертвых зверей снимают, а тут… Колотили его за это, мол, больно нежен!

– Сестра, неужто это… – Агата осеклась, а я прижала палец к ее губам.

– Попробую его найти, – сказала я. – Знаю я одного обувщика, вдруг это он?

– Найдешь, передай ему привет, а не найдешь… что уж тут. Это мы на одном месте торчим, а вы, люди, так и шмыгаете туда- сюда! – проворчала яблоня и притихла.

Мы снова переглянулись с сестрой.

– А как вы там… – шепотом спросила я, обняв ее покрепче.

– Сперва страшно было и вдобавок смешно, не получалось ничего. Потом… кое-как. Ну а дальше уж приладились, – хихикнула она едва слышно. – Спасибо тебе за науку! Волк-то правда дикий, похоже, он мне тоже нетронутым достался…

– Ну если сладилось, так и славно, – улыбнулась я. – Пора. Увидимся скоро!

– Увидимся!

Я вернулась назад, ведя лошадь в поводу – вьюки перебросили на смирного мула.

– Все в порядке? – негромко спросил герцог, когда я забралась на смирную лошадку.

– Да, сударь. Простите, я очень скучаю по сестре, – ответила я и молчала до самого дома.

– Маргрит, как сестра? – спросил герцог, только вернувшийся с конной прогулки – выгуливал принца, как он выражался.

В этот раз мне пришлось ехать одной, а Агата не пришла, вместо нее был Волк, заявивший, что в такую погоду не позволит жене выйти из дому. Я попросила его передать Агате теплые вещи и еще мой поцелуй – Волк долго отфыркивался – ну и беречь ее, конечно.

– Волк говорит, в порядке, – ответила я. – Я ему верю. Вдобавок он письмо принес, а мы с Агатой условились, что она напишет или передаст особое слово, если не сможет прямо дать знать – дело плохо. Покамест все хорошо. А что принц?

– Все ищет, – усмехнулся он. – Не надоест ему… Маргрит, что там с ванной?

– Готова, сударь.

– Благодарю. И… – Он вдруг замолк. – Скоро зимние праздники. Не придумать лучше времени, чтобы жениться, как ты полагаешь?

– Конечно, – кивнула я, а внутри все заледенело.

– Вот и прекрасно. Тем более его величеству надоели метания его высочества, и невеста уже выбрана. Думаю, будет символично, если мы возьмем жен в один день. Мне уже уши прожужжали о том, что мой род не должен пресечься, да и я так