соседская служанка целуется с подмастерьем, а Агата витала в облаках и читала романы, в которых между влюбленными непременно лежал острый меч. Ну, хотя бы до свадьбы. Нянька тоже была не очень-то разговорчива, в ее кругу невест кое-как просвещали перед брачной ночью, и только, – я имею в виду тех, кто еще до свадьбы не побывал на сеновале или в ночном. А у колодца женщины шептались об этом как о чем-то стыдном и неприятном, даже и не упомню, чтобы кто-то сказал, мол, с мужем хорошо. Самое большее – «не обижает», вот и все.

Никто не говорил, что бывает вот так… Ну и я никому не скажу. Разве что Агате, а то Волк-то у нее в самом деле диковат!

– Ну что, вы скупили все, что смогли? – расслабленно спросил герцог, гладя меня по бедру.

– Что вы, сударь. Столько Агате не унести. Только самое необходимое. Я провожу ее, с вашего позволения, а там уж пусть Волк тащит ее приданое.

– Я сам вас провожу, – сказал он, помолчал и добавил: – Ты в самом деле отпустишь ее… туда?

– Отпущу, – ответила я. – Отпущу, сударь. Там, может, жить окажется несладко, так ведь и здесь быть прислугой невесело, она не к такому привыкла…

– Это тебе-то вдруг невесело?

– Так вы же не с Агатой спите, – нахмурилась я.

– Уснешь с тобой… – герцог улыбнулся. – Признаюсь, я опешил, когда она отказала Феликсу. Если не знать, что вы не родные сестры, и не догадаешься. Характеры похожи. Только твой, как я сказал когда-то, перековать бы в клинок – отменный бы вышел меч! А она вроде щита – поди пробей…

– Вы и впрямь поэт, сударь, – сказала я. – Но вы правы, не будь мы вдвоем, ничего бы у нас не вышло!

– Теперь ты останешься без защиты? – спросил он не без намека и вдруг сменил тон: – Твоя покровительница не объявлялась?

– Нет, – покачала я головой. – А звать ее я не хочу. Сами видели, что получается, если водиться с феями… Но если вы хотите…

– Не нужно. Явится сама – пускай, а нарочно не зови. Ты права, не нужно якшаться с ними без нужды. А теперь спи, Маргрит, не то я вспомню что-нибудь еще из интересной науки!

Надо ли говорить, что спать мне не хотелось вовсе?

Ну а следующий день промелькнул, как не бывало: мы с Агатой быстро подгоняли готовое платье по ее фигуре, хоть наметали, швы она сама положит. Потом укладывали вещи – получилось изрядно, одной ей точно было не снести! Ну а к вечеру, вымотавшись, попросту упали, но снова было не до сна, потому что я шепотом рассказывала сестре – теперь уж не получалось называть ее кузиной, – что да как бывает между мужчиной и женщиной. По-моему, от таких рассказов ей стало еще страшнее, но тут уж я помочь ничем не могла…

– Эй, вставайте, – постучали в дверь, и я подхватилась с постели. – Давайте-ка поторопимся. Я жду во дворе, не мешкайте.

– Он нас сам проводит? – спросила Агата неверяще и принялась одеваться.

– Обещал, – кивнула я. – Ничего не забыла?

– Вроде бы все взяла. А что забыла, ты мне потом принесешь, как условились.

– Конечно…

Спустившись во двор – было зябко и сыро, шел дождь, – мы замерли на пороге.

– Свадебный подарок, – любезно произнес герцог, державший под уздцы Браста. – Не конь, зато вынослив и послушен. И всадника выдержит.

– Спасибо, господин… – Агата кинулась гладить серого мула, навьюченного ее скарбом. – Не знаю, как вас и благодарить!

– Никак не благодарить, – ответил он. – Едем! Не то опоздаешь к своему нареченному…

Агату герцог посадил на мула, меня – к себе в седло, подхватил поводья серого, и мы отправились в ночь. Дороги-то было не так уж много, главное было успеть до рассвета!

Мы успели, хотя Агата уже валилась с седла от усталости, да и я, не держись за пояс герцога, давно бы упала с коня. Так-то мне даже подремать удалось.

– Гляди-ка, ждет, – сказал он, приподнявшись в стременах.

На той стороне в самом деле сидел Волк. Перо чудесной птицы, воткнутое в трещину на стволе старой яблони, светило сквозь туман.

– А что б ему не ждать? – буркнула я и кое-как сползла наземь. – Пойду провожу… Агата, держись крепче! Где я палку-то оставила…