понятное дело, обедали на кухне, и, должна сказать, не скромничали. Конюхам и прочей челяди Магда, крепкая женщина лет этак пятидесяти, тоже положила щедро – Сид уволок снедь на двор, едва котелок поднял, а за хлебом и прочим возвращался дважды. Тут явно не экономили на прислуге: кое-где, я слыхала, ломоть хлеба да луковица на обед считаются за счастье, а тут – страшно сказать! – была мясная похлебка. И пускай варили ее на костях, что остались от господского жаркого, зато на заправку не скупились.

– Вы откуда, девушки? – спросила Магда, подперев щеку полной рукой. Я глядела на ее крепкие узловатые пальцы с короткими ногтями и думала, что кузине не удастся выдать себя за служанку. У меня грубые руки, а она совсем недавно взялась за тряпку с метлой.

– Из предместья, погорелицы, – ответила я и коротко объяснила, что с нами приключилось. Агата благоразумно помалкивала. – Сами не ждали не гадали, что его светлость сжалится…

Сид открыл было рот, но получил подзатыльник от отца и умолк. Ухмылялся, правда, заговорщицки, ну да пусть его, что он тогда увидеть успел?

– Ох, никому такой судьбы не пожелаешь, – вздохнула Магда. – Ешьте, девочки, обеих на просвет видать… Ничего, не пропадете. Если его светлость обещал, он вас не выгонит. Ну а дел тут, сами видали, по горло! Мне уже не под силу окна мыть…

Тут она снова вздохнула, и ее пышный бюст колыхнулся.

– Да и не везде я пролезу, – самокритично добавила Магда. – Вы-то молодые, шустрые… А если надо будет что-то подвинуть или поднять, зовите. Меня или Грега…

– Лучше ребят с конюшни, – тот вытер усы. – Сид, если что, кликни Мэда или кто там подвернется. Сами не надрывайтесь: гости тут редко бывают, а потихоньку-полегоньку отчистите – потом проще прибираться будет.

– Господин редко бывает дома? – подала голос Агата.

– Хорошо, если раз в неделю заглянет. Правда, приболел недавно, долго не выходил. Но гостей все одно не любит. Жениться б ему! – сказала Магда, собирая тарелки, и кивнула мне: – Вымоешь с утра. Сид, забери у тех бездельников котелок да залей водой!

– Ага, – ответил он и убежал за посудой.

Так мы прожили две недели. Герцог если и появлялся дома, то лишь ненадолго, а потом исчезал вновь, дел у него было много, как я поняла.

Магда объяснила нам, что тут к чему, крепкие парни с конюшни не отказывались помочь, если Агата, опустив глаза, просила зайти в дом и подвинуть тяжеленный шкаф. Мальчишек и просить не нужно было – в господские комнаты их вообще-то не пускали, но я решила, что лучше разок пренебречь приказом, зато ловкие ребята и окна отмоют, и люстры: самой громоздиться на лестницу что-то не хотелось. Этих проказников хоть подхватить можно было, а нас с Агатой поймать некому. Я-то ее еще удержу, а она меня – вряд ли.

Магда тем временем учила кузину готовить. Враз поняв, что в хозяйстве Агата ничего не смыслит, эта замечательная женщина взялась за нее всерьез. Я выдохнула с облегчением: при ней кузина была под присмотром, вдобавок обучалась кое-чему, ну а уборкой и я могла руководить. Даже господин Дийси благосклонно кивал, увидев, как двое здоровенных конюхов развешивают на заднем дворе шторы для просушки! Женщинам их стирать было не по силам, пришлось упрашивать этих молодцев помочь…

Герцог приехал поздно вечером, усталый и злой – я видела его издали, – бросил поводья Сиду и ушел к себе. Все ему было не так: то вода горяча, то холодна, то мясо не прожарено, то слишком жестко, вино то кисло, то чересчур разбавлено…

– Не могу больше, – честно признался Дийси, зайдя на кухню. Он оказался премилым человеком, пусть и излишне строгим с виду. Он искренне любил герцога, которого знал с малолетства, а еще ухаживал за Магдой. За ней ухлестывали и соседские слуги, но она никому не отдавала предпочтения. – Что с ним такое? Да, Маргрит, хозяин велел тебе прийти к нему.

– Уже иду, – кивнула я. Что-то будет?

В хозяйских покоях и прежде было прибрано, а теперь уж и подавно, но все равно тянуло холодком, не знаю уж почему.

– Как вы устроились? – спросил герцог, когда я вошла.

– Спасибо, сударь, очень хорошо. Не извольте беспокоиться.

– Маргрит… – Он повернулся ко мне. – Поговори со мною по-человечески. Как ты говорила с принцем на балу. Так, чтобы я забыл о делах и…

– Сударь, я не против, но можно, я сперва принесу ведро воды? Холодной.

– Ты чудовищна, Маргрит! – засмеялся герцог, но смех этот был горьким.

– Я знаю, сударь.