– Понастроили планов, – мрачно произнес чалый Марк, обычно молчавший. – Молодые да глупые. Учтите, мальчики, если вдруг окажетесь у людей, вам там не выжить. Хоть вы и наслушались всякого-разного, но это вам не поможет. Вы не умеете быть людьми. Вы будете выделяться. Да и жить на что-то надо, а у вас что, кубышка под елкой прикопана?

Он был то ли чиновником, то ли ученым, во всяком случае человеком образованным, и под настроение рассказывал много интересного. Но только о вещах посторонних, а о себе – никогда. Кажется, даже вожак ничего о нем не знал.

Людвиг прижался ко мне, а Марк продолжил:

– Сколько ни рассказывай, всего не объяснишь. К кому подойти, как спросить, о чем спросить, сколько что стоит… И еще подумайте, мальчики, – мы сюда попали взрослыми и одетыми. Тебя, Майнц, подменили в колыбели, у тебя разве что пеленка будет, чтобы срам прикрыть. А Людвиг родился здесь, у него вообще ничего нет.

– Мы все равно что-нибудь придумаем, – упрямо ответил Майнц. – Вот увидите!

Людвиг молча кивнул. Если ему достался отцовский характер, я не позавидовала бы феям.

Тогда мы не разговаривали дня два, не меньше, потому что все друг на друга обиделись. Фрида с Миртой на «старых кляч», Марк на пренебрежение его опытом, ну а прочие и так были неразговорчивы. Мальчишки вот только болтали да носились взад-вперед, а еще прятались в кустарнике и что-то там обсуждали. Хотя что они могли придумать? Людвиг – вовсе еще неразумный, Майнц, хоть и почти взрослый, а людей никогда не видал, только фей да нас с Агатой тогда…

А я думала, как-то там сестра… Винсент вряд ли выставил их с Волком, но как ей живется? Да и вообще, выжила ли она родами?

– Размышляешь? – спросила фея, появившись поблизости. Давненько ее не было видно! – Ну ничего, прервись ненадолго. Идем. Все идемте!

Сердце мое пропустило удар. Неужели…

– Мама, что…

– Тихо, – велела я. – Помалкивай, пока я не скажу.

– Похоже, за кем-то пришли, – сказал Франк. – Но уж точно не за мной. Кому я нужен?

Да, пришли не за ним…

– Ну вот, – сказала фея и широким жестом указала на нас всех.

– Это он? – шепнул Людвиг.

– Да… Но он нас не понимает. Он вообще не знает о тебе, – ответила я. – Я и сама не знала, пока не оказалась здесь.

– Мама, пусть он нас заберет!

– Молчи, – велела я. – Если он нас не узнает, – вернее, меня, о тебе, говорю же, он и не слышал, – то сам останется здесь…

– И тогда я с удовольствием уступлю ему место вожака, – вставил гнедой.

Да, это был Винсент, осунувшийся, небритый, но его темные глаза горели нехорошим огнем.

– Верни мне мою жену, – сказал он негромко.

За его спиной стоял Волк и… тут я пожалела, что не могу протереть глаза, а только тряхнуть гривой, – Элла! Ее-то зачем сюда принесло? И нет ли в этом подвоха?

– Выбирай, – улыбнулась фея. – Это кто-то из наших лошадей.

– Ну уж явно не жеребец, – фыркнул Винсент и прошелся перед нами. – Эти слишком стары…

Фрида и Мирта возмущенно всхрапнули.

– Следовательно, – продолжил муж, положив руку мне на шею, – вот эта вороная – моя Маргрит. А это…

Я затаила дыхание.

– Судя по масти, это мой сын, – продолжил Винсент. – Как его назвала Маргрит, если могла это сделать, не знаю, но, скорее всего, она дала ему имя Людвиг. Я так хотел.

– Ты угадал дважды… – негромко произнесла фея. – Что ж, забирай их! Они твои!

Я не сразу поняла, что стою на двух ногах, покачнулась и едва не упала, но Винсент одной рукой подхватил меня, а другой поймал сына, который и вовсе не знал, каково это – ходить по-человечески.

– Я… я в порядке, – выговорила я. Ох и нелепо же я выглядела в бальном платье!

– Я вижу, – сказал Винсент, – держи сына.

С этими словами он бесцеремонно задрал мне юбку. Спасибо, пояснил:

– Ребенка же нужно чем-то прикрыть, а твои нижние юбки вполне подойдут. Я, признаюсь, не рассчитывал на такой сюрприз,