– Яна, но ведь это очень плохое уже существует. Знаю я о нем или нет, оно выползает из укрытия. И никуда не денется. Просто если я буду знать – я смогу защититься. А если нет… вообще нет. Понимаешь?

Яна понимала. Лучше уж известный враг, чем враждебная неизвестность.

– Тебе может быть очень тяжело.

Лайри криво улыбнулась.

– Главное, что Лин меня не обманывает, – остальное я переживу. В моем прошлом ничего порочащего меня нет, ну, если не считать Диолата.

– Его поведение тебя не позорит. Он сам по себе мразь, – высказалась Яна.

– Спасибо… А с остальным я справлюсь – были бы мы все живы-здоровы.

– А вот с этим придется поработать…

Рошер ждал женщин, поедая при этом бульон с гренками. Выглядел он уже намного лучше. Никуда не делись и круги под глазами, и изможденный вид, и нечесаные волосы, но в глазах появился блеск, в выражении лица – целеустремленность… Дело вообще меняет мужчину до неузнаваемости.

– Что скажете?

– Все пусто и чисто.

– Плохо. Эх, не хотел я, а придется.

– Что придется?

– Идти к маме Шальзе.

– Чьей маме? – не поняла Яна. Лара Аэлена покраснела, выдавая знакомство с предметом, а Рошер покачал головой.

– Мама Шальза – самая известная бандерша города. У нее бордель для благородных, и, уж поверь мне, ни одно подобное дело без нее не обойдется. Завел ли кто девочку, сходил к шлюхам или привез себе из деревни пассию и поселил на окраине города – она точно будет знать. А вот захочет ли поделиться сведениями…

– Со мной и Аашей? Конечно, захочет! – в семьдесят с лишним зубов ухмыльнулись Тайяна и Ааша.

Рошер посмотрел на эту компанию и решил не спорить. А чего с волком спорить, он же зверь лесной, дикий, к философским диспутам не склонный…

В бордель пришлось идти следующим вечером. Но и неудивительно.

Учитывая полуночные приключения Тайяны, обыск и наброску планов действия, спать все трое легли ближе к утру. И проснулись только к обеду. Лара Аэла вздохнула и отправила Диолату записку, что сегодня она заниматься его портретом не может. Болеет-с…

После чего женщины отправились к Рошеру и принялись с ним шептаться.

Итогом шепота стал вызов портного и подгонка по изрядно исхудавшей фигуре Рошера одного из нарядов супруга лары Аэлены. А то!

Если за время пьянства Рошер и вспоминал, что одежду иногда надо стирать и чистить, то быстро выбрасывал из головы страшные мысли и продолжал пьянку. Бутылке-то все равно: хоть ты в трусах пей, хоть и вовсе без трусов, а собутыльников Рошер не жаловал, и вполне взаимно.

Не пользовалась городская стража любовью у пьяниц. А учитывая, что в любом состоянии Рошер сначала бил морду, а потом вступал в дискуссию, желающих распить с ним бутылочку было немного.

Ближе к вечеру из особняка лойрио Авельена вышли трое. Впереди легкой походкой шла большая черная собака… или волчица? Да нет, не бывает волчиц, у которых на шее повязан большой розовый бант! Это ж издевательство над зверем!

Вслед за ней шли под ручку мужчина и женщина. Он – среднего роста, худой, со впалыми щеками, словно долгое время морил себя голодом, она невысокая, почти как ребенок, в мужской одежде и с длинной косой.

– Не знаю, согласится ли Шальза нам помочь. Она женщина очень своенравная…

– Я тоже, – Яна не сомневалась в успехе.

– Хм-м…

– И потом, деньги у нас есть, если что – заплатим, и дело с концом.

– Я ей не раз на хвост наступал, когда стражником был…

– Какие-то противозаконные делишки?

– Это как поглядеть. Я-то уверен, что она и контрабандой балуется, и дурью немного, но не пойман…

– Понятно.