– Я – дешевка?! – взвилась Вериола. – Да ты сама… ты…

– Ты не думала, что после сладкого мужчин тянет на остренькое? – Диолат ухмылялся.

– Так ведь не на тухленькое, – усмехнулась Аэлена. – Или ты это по личному опыту?

– Разумеется, по личному. – Яна усмехалась не хуже Диолата. – Вериоле не удалось добиться своего. Муж не стал выгонять Аэлену на улицу, не отрекся от их детей, не сделал Вериолу даже постоянной любовницей, о чем она мечтала, не взял на содержание… Одним словом – сплошные «не». Кана Шальза тоже отказала женщине, когда та хотела подобраться к Алинару Авельену. Так что полагаю, кайта Вериола солгала. Интриги с мужем ненавистной художницы не получилось. Подобраться к двоюродной сестре ей пока тоже не удавалось – опасно. Аэлена хоть и видела ее лет десять назад, а то и больше…

– Почти пятнадцать.

– Но узнать-то могла?

Аэлена смерила двоюродную сестру насмешливым взглядом.

– Вряд ли. Разве что вспомнила бы Льяну… Нет, не думаю. Таких слишком много на улицах.

– Вериола об этом не знала… Она-то полагала, что если она тебя ненавидит, то и ты должна…

– Пф-ф-ф… Никому и ничего я не должна. Мне и так живется неплохо. – Аэлена смотрела насмешливо. – Я что – должна потратить свою жизнь на месть? Я не убогая, мне есть чем заняться.

– Сука! – выплюнула Вериола.

– Зато счастливая.

– Поэтому Вериола ходила в галерею – подпитывать свое чувство мести. Надо полагать, стояла перед картинами и мечтала их уничтожить. Или саму Аэлену. Или… да не важно. Важно другое – там она познакомилась с Кадусом Альтом, а через него – с трайши Диолатом.

– Ерунда. – Диолат даже не встревожился.

– Кадус Альт арестован и дал показания. – Тайяна смотрела спокойно.

– Он врет.

– А Ааша считает, что сейчас врете вы.

– А шавку в суд вообще приводить запрещено.

Яна едва успела остановить волчицу, а то был бы у них слегка пожеванный трайши.

– Ааша! Лежать! Не тронь! Отравишься!

– При всем уважении, дитя Четырехликого, – заметил тархоши Фисс, наслаждающийся этим представлением, – я не помню, чтобы трайши были ядовиты!

– Все – не скажу, а этот так пропитан приворотными зельями и зельями для повышения привлекательности, что у Ааши мог бы понос начаться. – Яна даже и не задумалась. Ааша все еще рычала, и успокоить волчицу стоило немалых усилий. Так что ответ сорвался сам собой.

Тархоши пристально посмотрел на Диолата.

– Мы еще поговорим об этом, сын Четырехликого.

Трайши пожал плечами, но вот сейчас в его презрение не поверил уже никто. Храм был не той силой, которой можно пренебрегать. А приворотные зелья ни один хоши одобрять не собирался. Пусть не черная магия, но и не добро, ой, не добро…

– По мелочи Вериола, конечно, пакостила сестре, как могла. Брала ее платья и зашивала в них всякую гадость…

– Какую именно? – уточнил хоши.

– Веревку повешенного, пропитанную кровью Аэлены.

Вот теперь у всех мужчин в комнате на лицах отобразилось одно и то же. Брезгливость.

А у хоши еще и гнев.

– Порчу наводить?! Черное колдовство творить?

Алинар промолчал. Но судя по желвакам на его скулах, Вериолу надо было держать подальше от мужчины. Лучше в Разломе. Даже Диолат выразительно поморщился. Проняло, видимо.

– Хоши, вынужден напомнить…

– Лойрио, это – дело Храма. И мы об этом еще поговорим – когда все закончится.

Вериола явственно побледнела. Хоши не шутил, совершенно не шутил, и после разговора ей грозили храмовые подвалы и дознание.

Нархи-ро скривила губы. Нет, люди бывают все-таки непроходимо глупы.