– Как думаешь, если я останусь спать здесь, кто-нибудь заметит?
Конечно же, Луни не думал никак. Да и я в общем-то тоже – сложное это занятие, думать, поэтому просто положила голову ему на колени.
– Тереза, вы здесь?
Голос Анри. Шаги на лестнице.
Минута – и он уже смотрел на меня, причем глаза его не уступали глазам девиц, которые на него вешались. Кругленькие такие, умилительные.
– Явился, – сообщила я Луни доверительным шепотом. – Золотой истукан. Статуя… мордатая.
– Тереза, вы…
Я швырнула в него бутылкой, которую он, разумеется, поймал и поставил на пол.
– …прикончили две бутылки коллекционного маэлонского вина…
Правда, что ли?… Ой, правда. Вот еще одна.
Анри подошел и остановился в двух шагах. Сейчас он нависал над нами подобно горе. Почему-то Вард на него даже не рыкнул, а потом вообще поднялся и потопал в сторону коридора, предатель!
– В подвале. С зомби. Вам не кажется, что это ненормально?
Вместо ответа я показала ему язык.
– Ненормально жениться на женщине по призванию.
– По заданию.
Я запустила в мужа второй бутылкой, на этот раз он просто увернулся, и она разлетелась вдребезги. Анри наклонился и мягко увлек меня за собой, помогая подняться. От его запаха – такого родного, ломало, выворачивало, жгло. Я сходила с ума от желания впиться поцелуем в эти жестокие губы, наплевав на гордость, на себя, на все, что он говорил или делал. Чувствовать, чувствовать, чувствовать – отчаянно, как за секунду до смерти. Потянулась к нему, обнимая, цепляясь пальцами за сильные плечи, а когда он ответил на поцелуй, мир взорвался ослепительным светом. Я задыхалась, по щекам текли слезы. Завтра я буду презирать его за то, что он это позволил, себя – за минутную слабость, но сейчас мир сжался до точки, в которой Анри меня обнимал.
– Пойдемте, провожу до спальни, пока вас не нашел кто-нибудь еще. Например, де Мортен.
В темноте золотые волосы казались серыми, словно на грани, а глаза черными – как сама тьма.
– Я вас ненавижу, – хрипло сказала я.
Анри провел пальцами по моей щеке – так нежно и так… жестоко. А потом просто сказал:
– Переживу.
Меня затошнило в прямом смысле этого слова. Я согнулась пополам, но опозориться была не судьба: сознание милостиво отключилось в самый подходящий момент. Потом я куда-то летела, и надо мной тянулся лавандовый шлейф. Неожиданно полет прекратился, мутить перестало. Звон в ушах вознесся до небывалых высот и ослаб. Легкое прикосновение пальцев к щеке и голос – глухой и далекий:
– Прости, маленькая. Я тебя подвел.
Я с трудом разлепила веки, но в спальне никого не было. Чего только не услышишь… если очень хочется. Голова стала совсем тяжелой, утонула в подушке, и я утонула вместе с ней.
Ленивый зной полудня был пропитан ароматами яблок и горьковато-душистых трав, над резными алыми лепестками багряны с жужжанием кружились огромные шмели. Перегнувшись через резные перила белоснежной беседки, я наблюдала за их мельтешением. Чем-то напоминало свадебный бал, когда над отполированным до блеска паркетом порхали разноцветные платья, а просторная зала казалась крохотной, словно под наплывом людей сжимались стены и высоченные потолки опускались вниз.
Я покрутила в руках конверт. Вскрыла, достала сложенный вдвое шероховатый листок.
