– Нет. Я сказала, что мы с вами поспорили.

– Значит, не было никаких примерок.

– Вы потрясающе догадливы!

– Не захлебнись сарказмом. – Он подошел вплотную, и я судорожно вцепилась в покрывало. – Ты собиралась драться с Эриком. Я правильно понял?

– Я тренировалась все это время…

На последних словах голос позорно сорвался, и я решила помолчать. Уставилась на браслет, кожа вокруг которого слегка припухла.

– Где? У леди Лефер?

– Нет. Я попросила ее снять квартиру.

– Она совсем дура?

Цинично, хлестко, наотмашь. Так, что на миг перехватило дыхание.

– Загляните в ваше чудесное досье, там все написано.

– Досье не всегда соответствует истине. – Анри уже не говорил, а рычал, мне же стоило немалых усилий оставаться на месте. – В твоем тоже написано, что у тебя есть мозги.

Я дернулась, как от пощечины.

– Вы сами это написали.

– Что он тебе наговорил?

– Обещал вас убить, – прохрипела я. – Надеюсь, в отличие от вас он выполняет обещания.

Теперь отшатнулся Анри. Побелевшие губы тронула холодная улыбка:

– Проверим это в самое ближайшее время.

Он отвернулся и подошел к тумбочке, чтобы налить себе воды, я же рванулась вперед. Единственная возможность, краткий миг, и ведь почти удалось – я была в коридоре, когда он меня перехватил. Рывком втянул назад, с силой прижал к стене.

– Ты не выйдешь из дома, пока мы не закончим разговор.

– А потом выйду?

– Совсем дурная?

Совсем. Я подставила свою семью. С тем же успехом можно было притащить в Мортенхэйм ядовитую песчаную змею и отпустить в комнатах брата.

– Будьте вы прокляты! – прошипела я. – Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Пальцы Анри впились в плечи, он оторвал меня от стены и встряхнул: голова мотнулась назад. Я рванулась из его рук – снова и снова, исступленно заколотила по груди, но это было все равно что лупить по каменным стенам. Один раз даже удалось влепить пощечину – ногти оставили глубокие кровавые борозды на смуглой щеке. Анри мгновенно перехватил мои запястья, сжал с силой, до боли. Я вскрикнула и ударила потоками глубинной тьмы.

Ослепительная золотая вспышка сожрала чернильные плети, хлестнула по глазам, окутала обжигающим коконом. Анри отшвырнул меня, но недостаточно быстро. Тело полыхало: пламя внутри, пламя снаружи, как если бы я глотнула убийственно жгучий яд из настойки наэла. Наверное, так себя чувствовали люди, всходившие в Темные времена на костер. Тьма сочилась из раскрытых ладоней, как если бы я истекала кровью, бессильно и жалко: по платью, под ноги.

Я налетела на тумбочку, тонкий хруст лопнувшего на тумбочке графина оборвался звенящей тишиной. Вода и осколки брызнули в разные стороны, мгла стремительно таяла. Я пошатнулась, поймала взгляд мужа – дикий, нечеловеческий, страшный. Браслет на руке почернел и словно превратился в ржавую проволоку, острые жала которой впивались в кожу. Анри бросился ко мне как раз в тот миг, когда я рухнула вниз, в бездонную пропасть.

И пропасть эта была заполнена солнечным пламенем до краев.

Горло пекло, внутри бушевало пламя, пить хотелось зверски. Такое чувство, словно в печке побывала. Уставившись на графин, я невольно облизнула губы. Никогда еще половина кровати не казалась такой бесконечной. Миг, когда руки сомкнулись на стеклянной ручке, стал самым сладким в жизни. Я поднесла тяжеленный графин к губам, чудом не расплескав половину, поперхнулась первым же глотком. Закашлялась, снова приникла к горлышку и принялась пить – жадно, вода текла на кровать, на сорочку, но я не остановилась, пока не осушила его до последней капли.

Жар немного поутих, и я откинулась на подушки, судорожно хватая ртом воздух. По сравнению со мной он был просто ледяным.