– Что-нибудь еще, миледи?
По комнате поплыл аромат: будоражащий, терпкий. Чем демоны не шутят, может, и впрямь прочувствую прелесть этого напитка – к примеру, перестану трястись. Какой из меня некромаг? Мне самое место в мягком креслице с пяльцами в руках, цветочные узорчики вышивать на пару с Лавинией.
– Куда уехал граф?
Камердинер бросил на меня быстрый взгляд исподлобья. Цепкий, оценивающий – точно примеривался, чего ждать.
– У него встреча с кем-то из джентльменов.
– С кем именно?
– Не знаю, миледи. Он мне не сообщил.
Ну разумеется.
Он смотрел на меня и в то же время сквозь, небрежно – как если бы я была прозрачной, а за моей спиной висела пестрая мазня уличного художника.
Бесполезно. Он мне ничего не скажет, даже если и знает.
– Спасибо, Жером. Можете идти.
Камердинер склонил голову и вышел, я же уставилась на кровать. Внимание притягивал не сверток, а лежащий рядом ридикюль. Внутри – демонова Миллес Даскер, побывавшая у Эрика. И еще перстень-печатка. Когда я наливала кофе, руки слегка дрожали. Добавила сливок, словно во сне наблюдала, как черное и белое смешивается в кремовую пастель. От чашки поднимался дымок, я же не могла перестать думать об Эльгерах.
Зачем Эрик отдал мне фамильную печать? Ведь это доказательство нашей встречи.
Я отхлебнула и закашлялась: до чего же мерзостный вкус, горький, как ягоды сумреха! Или как настойка орьятской травы. Первыми травят крыс, вторую пьют, чтобы стошнило, а кофе положено наслаждаться. Кому такое может нравиться?… Я сунула в рот мягкое ореховое печенье, добавила еще сливок и положила пару ложек сахара. Отпила снова – так вроде уже получше.
Время шло, но легче не становилось. Молочно-серый ридикюль не давал покоя, и только усилием воли я заставляла себя оставаться на месте. Стучала пальцами по подоконнику, отводила глаза, упорно не смотрела в сторону кровати. Тучи расползались, открывая яркую синеву неба, мокрая брусчатка блестела на солнце, пахло свежестью и дождем. В доме напротив пекарь закрывал лавку, махал кому-то фартуком.
Какое-то время я буравила сумку взглядом, потом все-таки поднялась и достала книгу.
Демоны!
Томик выскользнул из рук, с глухим стуком ударился о ковер. Закладкой служил шелковистый локон, перевязанный нитью. Мой. У густых волос есть существенный минус: один локон можно отрезать незаметно. Особенно если человек спит. Перед глазами помутилось, когда я представила склоняющегося надо мной Эрика.
На миг, но мне хватило.
Ругая себя последними словами, я наклонилась и подняла роман. Выпрямилась – глубоко дыша, сжимая книгу побелевшими пальцами.
Когда это произошло? В Мортенхэйме, здесь, в городском доме Винсента? Одно дело думать, что книгу вынесла горничная, совсем другое – что Эрик забрал ее сам. Вспомнилось, как он касался меня в библиотеке – в день, когда я нашла второе письмо. Магия искажений позволяет соединять две точки пространства, перейти из одной в другую невозможно, но чем сильнее маг, тем дольше он способен удерживать разрыв. Эрику хватило времени, чтобы отрезать мои волосы. И чтобы забрать книгу.
Ухватившись за спинку стула, я медленно села. Потянула за мертвый локон, открывая нужную страницу. Прочла обведенную чернилами строчку несколько раз.
«Это же моя любимая сказка!» – воскликнула малышка Аннет.
Никогда не любила сказки. Матушка и няни, конечно, читали и рассказывали, но я всегда была равнодушна к историям про принцев, принцесс, везучих замарашек, злодеев и злодеек, про «жили долго и счастливо». Так что с этим у него вышла промашка.
Или нет?
Я положила надкушенное печенье мимо тарелки, крошки рассыпались по ковру.
Легенда армалов. Мааджари.
