оранжереи по выращиванию кактусов. Первый месяц работы в Серой страже оказался самым тяжелым; заметив мое подавленное состояние, Головин посоветовал найти отдушину, нечто, на что я могла бы переключаться после работы. Так я начала собирать кактусы. Теперь в моей коллекции насчитывалось сорок три колючих представителя семейства. Самые маленькие росли, как морковки на одной грядке, в длинных невысоких керамических кактусницах. Экземплярам покрупнее полагались отдельные горшки, расставленные на пластиковых стеллажах вдоль стен. Таким образом колючие любимцы получали максимум света, льющегося из окон. Настоящей же моей гордостью являлся кактус-гигант высотой чуть больше сорока пяти сантиметров.

Пока Михаил изучал мою колючую прелесть, я стащила футболку и растянулась на диване животом вниз.

– Амулет тоже придется снять, – распорядился Орлов. – Не беспокойся, я не стану читать твои мысли.

Расставшись с кулоном, я поспешно установила щит. Его возведение отозвалось болью в висках.

– Давно не практиковалась? – догадался о моем состоянии Орлов.

– Кажется, я слишком увлеклась.

Диван просел под весом Михаила, когда он устроился рядом, я стиснула зубы и мысленно приказала себе лежать спокойно.

– Тесс, что случится с человеком, надолго прикованным к постели? Ммм… К примеру, если его привязать за руки и ноги к столбикам кровати? Великая Богиня! Тесс, ну куда ты поползла? Я же образно говорю. Лежи смирно, иначе мне придется тебя обездвижить.

Полежишь тут смирно, когда по тебе водят руками, ощупывают, а сами параллельно эротическим фантазиям предаются. Да лежу я, лежу. Я притянула к себе подушку и зарылась под неё. Теперь, по крайней мере, Михаилу не будет видно, как у меня горят щёки.

– Так вот, о чем это я, Тесс, – Михаил прокашлялся. – Что, если человека лишить возможности передвигаться хотя бы на сутки? Сначала его тело начнет испытывать лёгкий дискомфорт, затем появится онемение в мышцах, он будет ерзать по постели в тщетных попытках освободиться, если же решит упорствовать, то сотрёт кожу на запястьях и щиколотках, но и боль не принесет желаемого облегчения. Через некоторое время – месяц, два – он смирится и станет проводить большую часть времени во сне. Постепенно мышцы атрофируются, и когда через полгода он попробует встать, то обнаружит, что ему нужно заново учиться ходить.

– Понятно, к чему ты клонишь, – проворчала я из-под подушки. – Мне не стоит злоупотреблять амулетом.

– Ментальные щиты должны быть частью сознания. Тебе следует научиться поддерживать их автоматически…

– А я и умею! – возразила я и сделала попытку подняться, Михаил толкнул меня в спину, заставляя вернуться в исходное положение. Я почувствовала, что руки и щиколотки обхватывают магические нити, и взревела: – Мы так не договаривались!

– Я просил лежать смирно, – невозмутимо парировал он.

– Миша, я не завишу от твоего амулета. Могу и вовсе не надевать.

– Микаель. Я хочу, чтобы ты назвала меня Микаелем, – тихо попросил он.

– Твое эльфийское имя? – тоже тихо спросила я.

– Микаель Авриль.

Микаель Авриль. Красивое имя. И Михаилу подходило, и всё-таки думать о нем как об Орлове было привычнее.

От рук, лежащих у меня на спине, начало исходить тепло, постепенно оно превращалось в жжение. Против воли у меня из груди вырвался тихий стон.

– Больно? – участливо спросил Михаил, однако руки не убрал.

Признаваться в собственной слабости не хотелось, поэтому я ляпнула первое, что пришло на ум:

– Миш, а кто такие деймонары?

Мой бывший наставник вскочил с дивана, я повернула голову и увидела, как он, прилагая усилия, пытается сжать в ладонях крошечное солнышко. Хорошенькое такое солнышко, пахнущее мятой и тмином. Лицо эльфа покрылось испариной, на руках бугрились мышцы. Наконец ему удалось погасить магический светлячок.

– Тесс, чтоб тебя… – прохрипел он, а затем стремительно развернулся. В его правой руке зажегся тёмный огонь.

Круто! Я такого ещё не видела. Рассмотреть пламя как следует помешало взбесившееся покрывало – ткань подо мной ожила и за пару секунд спеленала, как младенца.

– Похоже, что вы, Тессия, полностью лишены инстинкта самосохранения, – с ехидством произнёс невидимый Норд. – И да, Авриль, ты в курсе, что если вдруг решишь удовлетворить любопытство юного дарования, то я сверну ей шею?

– Норд, покажись! – прорычал Михаил.