понимает, что так действительно лучше для имиджа мэра. В реальной помощи Ворожцу Костик никогда не отказывал, это правда. Но кто знает, что для Петьки важнее: получать помощь в организации бизнеса или занимать официальную позицию лица, приближенного к руководству. Почему-то Баев всегда, с самого детства, был уверен, что для его друга Пети главное – деньги. Они стоят на первом месте. Они были нужны, чтобы прокормить себя и тащить мать-алкоголичку, работавшую уборщицей и мгновенно пропивавшую аванс в день аванса, а получку в день получки. Никому из друзей не приходило в голову не то что презирать Петю, а даже просто упрекать в том, что он зарабатывает бог знает на чем. Да и отец Игоря Баева, участковый, как-то сказал: «Бедный парень. Разве у него есть другой выход? Я могу упрятать его мамашу в ЛТП, это без вопросов, а дальше что? Отца нет, родни нет, значит, Петьку определят в детский дом. А так он хоть при матери растет».

У Петра в голове только деньги. Так думал Игорь Баев. Думал до вчерашнего дня. Вчера после разговора с Каменской он вдруг понял, что Петя отчаянно боролся за сохранение позиции лидера. Не за деньги. А за то, чтобы быть главным. Быть тем, к кому приходят за советом, к кому прислушиваются, с кем считаются. Быть таким, каким он был для них, пацанов, потом подростков, потом юношей. А Костя его отстранил. Отодвинул.

И когда возникла проблема, Петя без жалости и колебаний вонзил нож в спину друга. Еще вчера Игорь Валерьевич задействовал все связи и информационные возможности, чтобы проверить то, что говорила Каменская. Сегодня к середине дня он получил ответы. Не все и не самые полные, но содержащие вполне достаточно сведений, чтобы убедиться: она говорила правду. Петька действительно все это сделал. Петя Ворожец наплевал и на дружбу с Костей, и на дружбу с Баевым, пребывание которого в должности напрямую зависит от того, кто будет избран новым мэром. Он мешал Косте даже в Перове, на уровне областной администрации: Костя простодушно и недальновидно делился с друзьями планами задумываемых интриг, а Петька немедленно предупреждал кого следует, чтобы у Смелкова ничего не вышло. И каждый раз Костик расстраивался и удивлялся, что хорошо, как ему казалось, продуманная комбинация непонятно почему сорвалась. Знал бы он…

Если посадить в одну и ту же почву несколько семян и одинаково ухаживать за ростками, все равно выросшие растения никогда не будут идентичными. Более того, они могут оказаться совершенно разными. С людьми происходит то же самое. И не имеет значения, что пацаны росли на соседних улицах и ходили в одну и ту же школу, играли в одни и те же игры и читали одни и те же учебники. Не имеет значения, что они вместе ходили в кино, курили сигареты из одной пачки, пили водку не просыхая и совершили один и тот же грех. Прошло тридцать пять лет, и в каждом из них это общее и одинаковое проросло по-разному. В Костике Смелкове – легкостью и уверенностью, что ему все дозволено. В Петьке Ворожце – цинизмом и бесчувственностью. В нем, Игоре Баеве, – тяжелой давящей виной. Виной, которую он пытался отогнать от себя и задушить, оправдываясь дружбой, той самой настоящей мужской дружбой, предать которую невозможно.

Но внезапно оказалось, что дружбы нет. А если есть, то ее легко можно предать. И между Баевым и его огромной Виной больше не осталось преград. Никакие идеи о настоящей дружбе больше не защитят его. Огромная и страшная Вина придвинется вплотную и поглотит его. Убьет.

Он вышел из храма, несколько секунд постоял на крыльце и вернулся в машину, которую оставил за оградой.

– Петр Сергеевич ждет вас в кабинете, – с деловитой приветливостью сказала помощница Ворожца, открыв Баеву дверь.

Он отлично знал, где на втором этаже находится кабинет Петра, но Инна, как положено, проводила его до самой двери.

– Что-нибудь нужно, Петр Сергеевич? – спросила она.

– Скажи Наде, пусть подаст чай. Ну и к чаю чего-нибудь. Ужинать будем позже. Ты ведь останешься на ужин, Игорек?

Баев промолчал, сделав вид, что не услышал вопрос. Петр с довольным видом развалился в кресле.

– Ну что, начальник, какие новости?

– Никаких, – глухо ответил Баев.

– Значит, что-то случилось? – Лицо Ворожца вмиг приобрело выражение озабоченности и готовности оказать любую помощь. – Проблемы?

– Что ж ты творишь, Петька? – проговорил полковник едва слышно.

– Ты о чем? Что я творю?

– Я о Шульмине. Об убитых экологах, о лаборатории. О «Прометее». Ты что же, думал, я не узнаю? Ты меня за кого держишь? За мальчика на побегушках?

Ворожец задумчиво смотрел на Баева, потом едва заметно усмехнулся.

– Значит, знаешь… Ну ладно. И что теперь?

– Как ты мог? – Баев повысил голос. – Ты же Костю этим гробишь, победу Горчевскому обеспечиваешь. Почему, Петя? Неужели