На улицу вышел, ощущая себя новым человеком.

Постоял на крыльце, не дождался восхищенных взглядов прохожих и, слегка раздосадованный этим обстоятельством, отправился в городскую библиотеку. Но когда на глаза попалась вывеска «Ножи со всего света», не удержался и заглянул в нее. Дело было вовсе не в жегшем руки авансе, просто мой старый нож остался под завалом обрушившейся часовни, а зачем претерпевать мелочные неудобства, если есть возможность зайти и купить новый?

Ладно-ладно! Руки мне жег аванс, довольны?

Ножевая лавка оказалась пуста. Нет, различных образчиков колюще-режущих предметов в ней хватало с избытком, а вот покупателей не было, и потому приказчик немедленно взял меня в оборот.

– Чего изволите? – не столько угодливо, сколько подчеркнуто вежливо поинтересовался он, неуловимым образом давая понять, что признал знатока, и после едва заметной паузы доверительно поведал: – У нас новое поступление, опять появились непальские кукри и оригинальные африканские мачете!

– Не интересует, – покачал я головой. – Нужен складной нож среднего размера.

– Наваха, стилет? – уточнил приказчик, оглядел мой модный наряд и задумчиво покрутил ус. – Или что-то более изящное? Сейчас в моде перламутровые рукояти.

Я оглядел витрины с коллекционными экземплярами, экзотическими поделками туземных мастеров и дорогими безделушками и уточнил свои требования:

– Требуется рабочий инструмент с титановым клинком.

– Вот как? – озадачился продавец и указал на проход в соседний зал. – Прошу сюда.

Небольшое помещение оказалось заставлено стеллажами с самыми разными орудиями смертоубийства. Именно орудиями; зачастую чрезмерно изукрашенными, но при этом исключительно надежными и функциональными. Никаких вычурных форм, никаких перламутровых рукоятей.

Кортики, кинжалы, крепкие охотничьи клинки.

Приказчик подвел меня к витрине с парой десятков складных ножей и, будто извиняясь за скудный выбор, произнес:

– Все здесь.

Я не долго колебался и сразу указал на нож-двойник потерянного мной. Замок надежно фиксировал простой серый клинок, плавно переходящий в узкое хищное острие, удобную рукоять украшали по две плашки с каждой стороны, из слоновой кости и полированного красного дерева.

– Сколько?

– Сто франков, – не моргнув глазом, запросил приказчик сумму, в которую мне обошелся костюм.

Но я колебаться не стал; нож стоил каждого запрошенного за него сантима.

Он был титановым и надежным, да при этом еще и красивым. Сочетание, против которого просто невозможно устоять.

С тяжелым вздохом я расстался с очередной сотенной банкнотой, вышел из магазина и прямо у крыльца на пробу заточил карандаш. Бумагу на весу резать не стал – и так стало ясно, что клинок заточен на совесть.

Что ж, хромаем дальше…

Огромное здание главной библиотеки Нового Вавилона с мраморными изваяниями на фронтоне лишь немногим уступало своими размерами Ньютон-Маркту, но не давило на округу, не выглядело мрачным и угнетающим. Посреди небольшого тенистого сквера перед ним били в небо искрящиеся на солнце струи фонтана, а скамейки под деревьями занимали многочисленные студенты императорского университета. Те же, кому места в тени не хватило, расселись с книгами и конспектами прямо на мраморных ступенях портика.

Попасть внутрь проблемой не стало. Просто показал дежурившему на входе вахтеру служебную карточку и спросил, где могу просмотреть подшивку «Атлантического телеграфа».

Благообразного вида дядечка скептически оглядел меня с ног до головы и указал на один из выходивших в фойе коридоров.

– Там, – вяло махнул он рукой.

Я зашагал в указанном направлении и вскоре очутился в просторном читальном зале, тишину которого нарушал лишь шелест листов да скрип железных перьев. Студенты готовились к неумолимо приближающимся экзаменам и, вопреки обыкновению, не отвлекались на свои обычные глупости, поэтому степенно прохаживавшаяся меж столами смотрительница соизволила встретить нового посетителя и поинтересоваться целью моего визита. Я в двух словах объяснил свою проблему и вскоре уже листал грубую газетную бумагу, уделяя особое внимание разделу некрологов и рубрике, посвященной перипетиям светской жизни столичного бомонда.