тычешься…

Они вошли в город через северные ворота уже в сумерках. Миновали дозор, в котором почему-то было только двое испуганных молодых парней. Бас с интересом оглянулся, втянул ноздрями запах города и улыбнулся.

– А ведь что-то меняется, усмиритель, меняется.

– Дойтен! – услышал усмиритель тихий голос и обернулся. Из проулка выглядывал невысокий молодой мужчина с узким лицом и светлыми вихрами над намечающимися залысинами.

– Чего надо? – остановился усмиритель.

– Дойтен. – Человек сделал один шаг, второй, остановился, с опаской поглядывая на Баса. – Господин Дойтен. Я – вор. Меня зовут Тьюв.

– А я не сэгат, чтобы выслушивать твою исповедь, – поморщился Дойтен. – Или ты хочешь поделиться наворованным?

– Нет, – поморщился человек. – Меня нанял господин защитник. Он заплатил мне, чтобы я рыскал по городу и все вынюхивал и высматривал. Он хорошо заплатил и обещал еще заплатить. И я обязан ему, он и раньше помогал мне.

– Похоже на Юайса, – заметил Бас.

– Этот господин с вами? – сдвинул брови Тьюв. – Его помощь может понадобиться.

– Да говори же яснее, – разозлился Дойтен.

– Юайс сказал, если что-то срочное, то я могу обращаться к вам или к судье Клоксу, – икнул от волнения Тьюв. – Вот я и увидел вас.

– А зачем тебе мой спутник? – не понял Дойтен. – И почему ты не обратился к дозорным? И, если уж ты такой соглядатай, скажи, почему дозорных осталось только двое на северных воротах?

– Они что-то нашли, – прошептал Тьюв. – Мотаются по всему городу, заходят в дома, что-то там жгут. Не знаю. Юайс просил меня выглядывать то, что никто не видит. И к дозорным не обращаться.

– И что же ты увидел? – подал голос Бас.

– Странного человека с мешком… – понизил голос Тьюв. – Странного и страшного. Такого страшного, что я едва не обделался. Вот уж не знал, что бывают люди, ужас за которыми волочится словно плащ за карликом.

– Таких людей немало, – заметил Бас.

– Значит, меня пока святой Нэйф миловал, – прерывисто вздохнул и снова икнул Тьюв. – Он нес мешок на плече. Нес так, словно в мешке была солома или пух. Хотя мешок был тяжелым. Я потом это понял. И еще у него, у этого человека, голубые глаза.

– И что? – не понял Дойтен. – А если бы у него были черные глаза? Он шел с мешком… Да тут полгорода ходит с мешками! Осень!

– Подожди, – напрягся Бас. – Что значит «голубые глаза»?

– У него нет белков, – пропищал Тьюф. – Там, где зрачки, какие-то точки. А где белки – голубое все. Как яйца в гнезде лесной птицы. Я едва не лишился чувств, когда увидел это. Надеюсь, он не заметил ничего. Но… Боже… Не могу отдышаться…

– Дальше, – потребовал Бас.

– Тут рядом переправа. Близко от северных ворот. Там нет мостка… Так, доски и камни. Он бросил мешок в воду.

– И? – напрягся Бас.

– Это был человек, – прошептал Тьюв. – В мешке был человек. Вода… Прежде чем она унесла мешок, ткань намокла и облепила его. Там человек. Он свернулся, как ребенок. Но взрослый человек. Этот, который страшный, бросил его и пошел назад. Туда куда-то, в сторону замка или Стрелецкой слободы. Я не знаю, а мешок унесло водой. И я стоял… Я не знал, что делать… Но я видел, что вы, господин Дойтен, уходили из ворот. И увидел, что вы идете, и дождался.

– Сколько прошло времени? – спросил Бас.

– Половина часа или около того, – понизил голос Тьюв.

– Странно бросать человека в воду в том месте, где река входит в город, – заметил Бас. – Тем более что на выходе из города такие же пороги. Тело может там застрять… Конечно, если это…

– Я побегу к нижнему порогу, – заявил Дойтен.

– Я с вами, господин, – прошептал Тьюв. – А то уже темнеет.

– Хорошо, – кивнул Бас. – Я пройдусь по берегу. Тело может зацепиться за мостки у главного моста. Если тела нет на порогах, идите мне навстречу. И поспешите. Еще час-два, и над рекой появится такая мерзость, что и я вам буду не помощник.

Им и в самом деле пришлось пробежаться. И вроде не так велик город, но все же не верхом, а собственными ногами… Когда Дойтен добрался до края Кузнечной слободы и повернул к реке, тьма уже сгустилась. Вода в реке казалась черной, но оказавшийся шустрым Тьюв приободрился и сказал, что неплохо видит и в сумерках, и на порогах ни мешка, ни трупа, ни мешка с трупом – нет. Так они и зашагали по берегу вверх по течению, перебираясь через плетни и уминая подсохшую землю на чужих огородах. Собаки молчали: видно, ночной вой над рекой лишил их голосов.

Тьюв заметил мешок под узкими мостками, что были устроены для стирки белья на половине течения реки между южной окраиной города и городской