башни, – длинный и широкий. Мы вполне можем пробежать по нему, потом спуститься на второй ярус, выбежать на площадь, сделать небольшой круг по молодому лесу Орианта, о чем я с ним уже договорилась, и вернуться через коридор стражи сюда. Все вместе составит почти две лиги. Не так уж и мало для маленькой крепости в скалах. Здесь мы будем устраивать по утрам разминку, потом омывать себя и отправляться на завтрак. Вторая наша встреча будет через час после обеда. И длиться будет каждый день по два часа. Вечером же…
Пятнадцать учеников начали переглядываться если не в отчаянии, то с тоской.
– Вечером же, – продолжила Пайсина, – я буду ждать тех, кто захочет действительно стать воином или кем-нибудь еще, а не жертвой разбойника, черного колдуна, оборотня или еще какой-то мерзости.
– То есть всех, – грустно заключил воспитанник Флич.
– Увидим, – кивнула Пайсина. – На сегодня – всё.
Она остановила Гаоту у выхода из зала, взяла ее за плечо, прищурилась.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Зачем? – пожала плечами Гаота, не зная, что ей делать: сдерживать тошноту, рвущуюся наружу, или продолжать удерживать в руках за спиной непомерно тяжелый и раскаленный шар.
– Что ж, – Пайсина явно была озадачена. – Твое немногословие похвально. Но я все же надеюсь как-нибудь поговорить с тобой. Обычными словами, а не утонченной ворожбой. Людям иногда нужны просто слова. Ты понимаешь?
– Да, – стиснула зубы Гаота.
– Тогда пока всё, – шагнула к выходу из зала Пайсина, но остановилась и, обернувшись, добавила: – Юайс сказал, что у тебя есть меч. Настоящий меч. Особенный меч. Меч твоей матери. Иди к Гантанасу и скажи, что я велела отдать его тебе. Меч должен быть с хозяином всегда. Он должен привыкать к тебе. Ты должна привыкать к нему. И уж точно всегда быть готова к чему угодно.
– Я поняла… – прошептала Гаота.
– Вот и славно, – кивнула Пайсина и прошептала чуть слышно: – Спасибо!..
– Спасибо, – прошептала Гаота, когда Пайсина исчезла, и отпустила шар, метнула его в стену, тут же сунув обожженные пальцы в рот. Шар попал в кованый держатель для светильника, раскалил его и излил каплями металла на пол. Тошноту тоже не удалось сдержать.
Глава 19
– Откуда это? – в недоумении смотрел на Калафа Буил.
На деревянном полу дома сэгата под войлоком был вычерчен странный рисунок. Несколько окружностей сплетались в диковинный цветок, который разворачивал лепестки в разные стороны заостренными стрелками, их жала шевелились и подрагивали.
– А я откуда знаю? – морщился Калаф. – Я в гости к Даиру не напрашивался. Он твоим другом был, Буил, а не моим. Вы тут с ним пропускали по кубку одисского в конце недели. Меня не угощали!
– Подожди, Калаф, – повысил голос Юайс, который шаг за шагом обходил комнатушку, пока не остановился в дальнем углу. – Ты права, Гаота. Рисунок единственный. Скажи, Калаф. Если не ты – кто мог зайти в этот дом без Даира? Не после его смерти, а до.
– Так… – задумался Калаф. – Братья по храму – они вернуться должны со дня на день, но… Без Даира – нет. А так-то, просители иногда бывали у Даира. Он был хорошим сэгатом. На всякую просьбу откликался.
– На ночь запирал дом? – спросил Юайс.
– Обязательно, – громыхнул щеколдой Буил. – Мне случалось заглядывать к нему поздно, но никогда я не заставал дверь открытой. А уж в последние три года, как появились эти строители…
– Хорошо, – вернулся к входной двери Юайс. – Но ведь кто-то оставил эту пакость?
– Что с ней теперь делать? – спросил Буил. – Стирать? Боязно как-то. Шевелится. Что за дрянь такая?
– Это порча, – вздохнул Юайс. – И я очень боюсь, что таких рисунков в городе немало.
– Я могу увидеть все, – прошептала Гаота.
– Не вздумай, – покачал головой Юайс. – Сиди тихо и незаметно. Твоим усилиям еще придет срок.
– Может, выпилить кусок пола да сжечь? – предложил Калаф. – И войлок можно обрезать. А то и вовсе заменить. Распустить его на куски для малых келий?
