– Демон его раздери…

– Не мешайте мне, судья…

– Что ты творишь, лекарь?

– Я отмечен большим лекарским знаком самим королем Тэра! И я знаю, что я делаю!

– …ойтен! Дойтен!

– …проклятый город… Ни одного лекаря не осталось, все сбежали… Уже и не рад шальной монете…

– Осторожнее с моим усмирителем!

– Полгорода с головными болями, а я им что – колдун?

– Иска! Еще горячей воды!

– А ведь я ехал в Тимпал, собирался идти с шествием; какое уж теперь шествие… Кажется, на тот год надо будет за полгода до шествия осесть в Тимпале…

– И уберите этого придурка Амадана! Он слюной брызжет в рану!

– Но кровь…

– Верно, средство старое, многие уверяют, что дурное. Однако весь яд обретается в крови. Так что следует делать? Обновить кровь. А как ее обновить, если у этого здоровяка она гейзером из любой раны хлещет? Сбросить немного…

– Дойтен…

– Ни капли на пол, все подберу…

– Ты же сам запретил тащить в верхнюю комнату. А здесь чем плохо? Занавеси задернули, чем тебе не лекарская?

– Как же это его угораздило…

– Дойтен…

Голоса сплетались так, что невозможно было определить, из чьих уст вылетели те или иные слова. О чем-то говорили и Глума, и Клокс, и Транк, и кто-то незнакомый, но чтобы разглядеть этого незнакомца, нужно было поднять веки, но никогда еще в своей жизни Дойтен не поднимал подобной тяжести. Но он собрался с силами, которых оставалась самая малость, их не хватило бы даже на то, чтобы пошевелить мизинцем, но на веки их должно было хватить, и приоткрыл глаза.

– Ой! – пискнула появившаяся перед его взглядом рыжая девчонка и тут же исчезла.

«Иска», – с трудом, как после тяжелого похмелья вспомнил Дойтен и снова попробовал пошевелить руками. К его удивлению, на этот раз послушались обе, хотя правая казалось тяжелой, словно не тряпицами была обмотана рана, а свинцовыми полосами.

– Вот и славно, – кивнул обнаружившийся перед ним словно спрятавшийся за мутное стекло вчерашний толстяк в балахоне с лекарским треугольником на груди и зачастил, сглатывая окончания слов: – Тэрский лекарь Корп к вашим услугам. Дальше пойдет легче. Яда хватанул немного, но, кажется, если бы тварь захотела, не протянул бы ты, братец, и минуты. Да и так мог опрокинуться. Руку-то уж точно потерять. Твой судья словно коршун на меня бросился, когда я кровь твою стал пускать. А на то, какие травы я в твою рану пихал, что в рот тебе вливал, – и смотреть не стал! А ведь я ни монеты со служителя Священного Двора не беру. Все из добрых побуждений, и только. Как теперь? Говорить можешь?

– Сесть… – прохрипел Дойтен и тут же почувствовал тонкие ручки метнувшейся к нему Иски и твердые руки… Глумы. Ну точно, охотница тоже была здесь.

Он полулежал на сдвинутых вместе скамьях, поверх которых было брошено войлочное одеяло, на том самом возвышении, на котором сутки назад та же Иска омывала гостям трактира ноги. Теперь занавеси были задернуты, обращая часть обеденного зала в лекарскую палату, и напротив усмирителя сидел на скамье судья Клокс, рядом стояла Глума, и маленькая взъерошенная Иска явно не знала, куда себя деть.

– Хорошо начинаем, – мрачно проговорил Клокс. – Сутки еще не прошли, а у меня уже нет усмирителя.

«Вот он я…» – хотел сказать Дойтен, но только прохрипел что-то, и Клокс понимающе кивнул и махнул рукой. Откуда-то из?за плеча Дойтена вынырнул Кач и приложил к губам усмирителя кубок.

– Давай-давай! – буркнул Клокс, который словно постарел с утра лет на десять. – Вливай в него винцо. Сейчас увидишь, тэрский лекарь, какие лекарства нужны настоящему арду. Пяток таких кубков, и он уснет сном праведника. А с утра проснется с такой ясной головой, которой у меня и вовсе никогда не было.

– Готов порадоваться вместе с тобой, судья, – поджал губы толстяк. – Однако точно могу сказать, что рука у него заработает не раньше чем через пару недель. Радуйся уже тому, что заработает вовсе…

– Я радуюсь, – буркнул Клокс и кивнул Качу: – Второй кубок давай.

– Хватит… – с трудом выдохнул Дойтен и, поймав насмешливый взгляд Глумы, прошептал: – Иска… Где ты, шустрая? А ну-ка брысь за занавесь, да присмотри, чтобы не было никого. А ты, Кач, иди пока. Спасибо, приятель, за прогулку, но вина пока хватит.

– Хватит – значит, хватит, – раздраженно кивнул толстяк и поклонился судье. – Тогда пора и честь знать. Если что, Транк знает, в какой я комнате.