конечно, ратуша, трактир Юайджи и весь остальной город. От реки пахло сыростью и гнилью.

– Сюда… – прошептал Юайс. – Дойтен, садись с краю. Ждать еще почти час.

Дойтен присел на край скамьи, присмотрелся. Скамей было две. Напротив него темнели силуэты Юайса, Глумы, двоих егерей. Рядом с ним сидела Гаота, развязывал мешок Тьюв.

– Чатач тут, рядом, – прошептала Глума. – Присматривает за замком.

– Как заноза в собственном городе этот замок, – пробурчал Тьюв. – Вот. Четыре сетки. И веревки.

– Глума, – проговорил Юайс. – Делаем все, как обычно, когда берем живым олфи.

– Олфи? – нахмурился Дойтен.

– Имни, которые, перекидываясь, ничего не соображают… – прошипела ему на ухо Гаота. – Дикими становятся.

– Обсуждать – потом, – как будто чуть устало заметил Юайс. – Я беру одну сетку и веревку. Твои молодцы – по одной сетке. Веревку пусть берет Фас. Я вызову зверя за пять минут до полуночи. Если рожок со стены замка не прозвучит в полночь, значит, вызов принят. Он выходит, я его беру и держу. Если заскулит – значит, взял. Тогда поединок закончен, твои молодцы бегут с сетками и веревкой. Надо будет его спеленать так, чтобы не шевельнулся. Тогда можно будет и королю предъявить, что под крылом его братца развелось.

– А я что буду делать? – не понял Тьюв.

– Жить, – ответил Юайс. – Долго и благоразумно. Хотя первого тебе не обещаю, это зависит от тебя. Я тебе поручаю две вещи. Первое – вот кисет. В нем пол-литы пороха. Знаешь, что такое? Молодец. Как хочешь, но ты должен будешь тихо и незаметно рассы?пать его в этой темноте – петлей. Я буду стоять в центре: прикидывай, чтобы во все стороны от меня внутри этой петли оставалось полсотни шагов. И вытягивай кончик сюда. Ясно?

– Ясно, чего уж неясного, – пробурчал Тьюв, – а второе что?

– Очень важное, – вздохнул Юайс. – Может быть, после всех ваших жизней, самое важное. Я оставлю тебе здесь все мое оружие. Мне нельзя идти туда даже с ножом.

– Не похоже на охоту на олфи… – недовольно пробурчала Глума. – А я что буду делать?

– Зажжешь порох, если полезет мерзость с реки, – сказал Юайс. – Есть кресало?

– Здесь, проверяла, – постучала по поясной сумке Глума. – Это все?

– Береги Гаоту, – проговорил Юайс. – И не думай, что это будет легко. Я говорил тебе, что делать, если почувствуешь хоть какую-то опасность? Срывай с нее подарок Нэмхэйда и отбрасывай куда подальше.

– Может, сразу от него избавиться? – спросила Глума.

– Да, – согласился Юайс. – Потом сесть на лошадей и бросить этот город на съедение слугам Дайреда. Нет уж, охотница. Делим тяжесть груза на всех. Вот, Тьюв. Держи кисет.

– Я с ним… – прошептал Фас. – Подскажу.

Двое поднялись и исчезли в проходе между шатров. Ни шороха не донеслось до Дойтена.

– Разве это будет честный поединок? – подал он голос. – По мне, так и против зверя – это не поединок, а придурь. А если эта мерзость с реки попрет? Те, кто ходил Лиственной топью, говорят, что, даже если человек и вырывается из ее объятий, все одно уже не человеком становится. Не соображает ничего, под себя ходит, не узнает никого. И что даст нам тот порох?

– С полминуты времени, – объяснил Юайс. – Яркие вспышки заставляют их застывать. Как раз на полминуты. Проверено на той же Лиственной топи в грозу. Хватит, чтобы убраться с площади. А от реки далеко они тоже не отойдут. И я не рассчитываю на честный поединок. Да и нечестный, думаю, будет чуть позже. Когда я возьму зверя. И, скорее всего, не сегодня.

– А мне что делать? – в недоумении поскреб подбородок Дойтен.

– Будешь затыкать дыры, – ответил Юайс.

– К примеру?.. – не понял Дойтен.

– А где увидишь дыру, сразу и затыкай, – хмыкнул, появляясь из?за угла шатра, Чатач. – Скоро уже, Юайс, скоро. Вот и посмотрим, правдивы ли легенды, которые о тебе ходят среди черных егерей.

– Вранье все, – спокойно ответил Юайс.