не определился, кто он нам. Не желай никому зла, а если кто и заслуживает его, убей его без злобы в сердце и попроси прощения у всевышнего.

– Ну хоть так, – кивнул Юайс. – А то я уж подумал, что мы будем сидеть за одним столом со странствующим сэгатом.

– Я не помешаю беседе наставника и ученицы? – сдвинул брови Чуид. – Странствующих сэгатов не бывает. Сэгат – это жрец при храме. Если он отправился в странствие, значит, он потерял храм или лишился храма, и уже не сэгат, а обычный колесник. Конечно же, если он осеняет себя святым колесом и знает наизусть хотя бы пару песен святого Нэйфа. Ты хорошо держался вчера утром, защитник. Так, как надо. Показал, что скрываешь что-то, но не показал, что скрываешь великое. Нэмхэйд не проглядел тебя.

Юайс продолжал заниматься с кольчужкой, а Гаота, которая пыталась разглядеть на клинке своего меча хотя бы одно матовое пятно, замерла.

– Ты тоже хорошо держался, книгочей, – наконец отозвался Юайс. – Или монашка помогла тебе? Признаюсь, меня это удивило. Всегда полагал, что дочери Храма Очищения безумны.

– Конечно, безумны, – кивнул Чуид. – Но их безумие наносное. Оно подобно семени, что может вырасти только в чистой земле. Такой чистой, что ни единый сорняк не способен подняться на ней, только то, что посажено. А вот что посажено…

Чуид замолчал. Из трактира выскочила Иска с кубком вина и блюдом с кушаньем. Чуид кивнул ей, потом поманил пальцем и что-то шепнул на ухо. Глаза Иски округлились, рот открылся, она судорожно закивала, бросилась к коновязи и через пару секунд уже разъезжала по двору трактира на рыжем осле. Амадан тут же забыл о Тьюве и стал радостно носиться за Иской.

– Бог не дал мне детей, – прошептал Чуид, – но не лишил меня счастья согреваться от их радости.

– Значит, – Юайс задумался, – эта монашка прикрывала трактир от внимания Нэмхэйда вместе с тобой лишь из?за собственного безумия?

– Ты слишком почтительно относишься к Нэмхэйду, – пробормотал Чуид. – Конечно, он покрепче, чем тот же Корп, который тоже опасен, но прикрывал трактир я не от него. От него прикрывался ты. А через него рассматривал трактир тот, кого не смог проглядеть прошлой ночью даже ты.

– Олс, – прошептал Юайс.

– Олс, Мэйлас, Плэйг – у него много имен, – пробормотал Чуид, любуясь Иской. – Он может предстать и обычным человеком. Но тут есть одна странность. Я не мог бы устоять от его взора. Даже с той помощью, которую получил. Не мог. И вот что я тебе скажу, защитник. Оценивай как хочешь, но знать ты должен. Ты бы еще вчера это понял, если бы не скрывался от Нэмхэйда. Нас было трое, кто пытался закутать трактир от взгляда Олса. Я, монашка, еще один человек, но…

– Но? – переспросил Юайс.

– А знаешь? – расплылся в улыбке Чуид, словно не услышал защитника. – Мне кажется, я столкнулся с Олсом еще в ратуше и представил себя средней руки колдуном и книжником. Мусором под ногами, как он должен был меня представить. Так что он не был удивлен. Он даже брезгливо посмеялся надо мной и не стал убивать, когда у меня горлом пошла кровь. Или же мне не дали умереть другие. Вот та же монашка, которая безумна, но добра. Она и сама не знала, что делает. Едва жива осталась, а все равно заковыляла в город. Но был и еще кое-кто.

– Иска! – высунулась из двери Тина. – Ты что тут делаешь? Кто тебе разрешил?

– Я, почтенная хозяйка! – подал голос Чуид. – Мой ослик застоялся, и я попросил его размять. Не просто так, а за плату! Пару медных монет твоя племянница заработает точно! Ну, и монету добавлю за старание Амадану.

– Тина? – спросил Юайс.

– Скажи еще, что ты не знал… – усмехнулся Чуид.

– В лесу растет много деревьев, – пожал плечами Юайс. – Но вряд ли из них есть хоть несколько, которые знают, что они деревья.

– Это ты хорошо заметил, – кивнул Чуид. – Деревьев много. Ты как раскидистый дуб, ударенный молнией, прикрыл своей кроной две прекрасные ивы. А мы втроем – я, монашка и Тина… Мы прикрыли только самих себя. Замахнулись на большее, но едва устояли. Кто-то укутал нас так, что Олс не заинтересовался нами. Укутал так, что вошедший внутрь Нэмхэйд ничего не заподозрил. Ты хоть понимаешь, что эта сила сравнима с силою Олса?

– Но я не вижу ее источника, – заметил Юайс.

– Что подтверждает ее величие, – прошептал Чуид и зябко поежился. – Не люблю я такое. Случайные подарки обычно дорого обходятся.

– А если… само сердце? – понизил голос Юайс.

– Ты не говорил, я не слышал, – процедил сквозь зубы Чуид.

– Храни и сохранишься на сохраненном, – проговорил Юайс.

– Сохраняю и сохраняюсь, – устало кивнул Чуид и посмотрел на Гаоту. – А ты что молчишь?

– А я… – словно избавилась от столбняка Гаота.

– Ты ведь тоже хранитель, – вздохнул Чуид. – Хочешь ты этого или нет.

– Сохраняю и сохраняюсь, – недоуменно пробормотала Гаота.

– Она еще ребенок, – покачал головой Юайс.

– А если сердце Талэма тоже ребенок? – эхом отозвался Чуид.

Осеннее солнце стало слепить Гаоту, во всяком случае, ей пришлось поднести к глазам платок да уставиться на лошадей, которые подергивали