– А те, кто нас послал? – Гаота ожесточенно почесала кончик носа. – Да!.. А кто нас послал? Брайдем или Ата? Или еще кто?

– Тсс, – приложил палец к губам Юайс.

Гаота выждала минуту, оглянулась, пожала плечами, отодвинула блюдо и радостно улыбнулась Иске, которая выскочила неизвестно откуда и тут же убрала со стола, оставив блюдо с пирогами, кувшин с вином и миску с вареными в меду орешками.

– Вот, – подмигнула Гаоте Иска, вернувшись через минуту и подавая ей кубок с теплым напитком. – Попробуй. Топленое молоко с медом и тертым орехом! И вкусно, и сил становится столько, что можно целый день по трактиру бегать, а все равно не устанешь.

Гаота припала губами к угощению и удивленно засмеялась.

– Надо будет рассказать про этот напиток тетушке Хиле!

– Она знает о таком напитке, – уверил Гаоту Юайс. – Лучше расскажи о нем тетушке Капалле, пусть заведет еще пару коров.

– А где все? – спросила Гаота. – И почему мы на улице?

– Дойтен, как ты могла бы предположить, еще спит, а остальные уже занимаются важным делом, – ответил Юайс, орудуя нагретым на жаровне шилом. – А на улице мы потому, что грязное серебро и в самом деле грязное, и дышать вот этим дымком под крышей я бы не советовал. Да и надо пользоваться теплыми осенними днями. Дыши. Лови солнечные лучи. Здесь солнца больше, чем в Стеблях.

– Каким важным делом занимаются остальные? – понизила голос Гаота, потому что из сарая показался старик Аол со скребком и принялся обхаживать лошадей. За ним как привязанный бродил с унылым лицом и торбой с овсом на плече Амадан.

– Подготовкой к охоте, – объяснил Юайс.

– А для чего ты переносишь плетение с кольчуги на мешковину? – спросила Гаота, завороженная тем, как нить за нитью выплетается рисунок из кольчужного плетения и оказывается точно таким же рисунком на мешковине, наскоро натянутой на деревянную раму. – Это тоже подготовка к охоте?

– Ты помнишь наставления Пайсины? – ответил вопросом Юайс.

– Их было много, – вздохнула Гаота.

– Не сомневаюсь, – кивнул Юайс. – Но что она говорила о силе врага?

– Ее нужно использовать против него самого, – наморщила лоб Гаота.

– Точно так, – согласился Юайс. – Если сможешь пропустить удар противника, не отражая, но и не подставляясь под него, судьба почти наверняка одарит тебя. Противник потеряет равновесие и не сможет защититься от твоего удара.

– Если сможешь, – повторила слова наставника Гаота.

– И это тоже верно, – согласился Юайс. – Но вот это плетение – это ворожба, которая мне пока непонятна. Поэтому я хотел бы иметь возможность при необходимости ее разорвать. Понимаешь?

– Пока нет, – призналась Гаота.

– Тогда бери свой меч и, – Юайс выложил на стол тонкий и гладкий камень, – правь его.

– Но я не тупила меч! – удивилась Гаота. – На нем ни одной зазубрины!

– Пайсине еще учить и учить тебя, – рассмеялся Юайс. – Твой меч – это ты сама. Ты можешь не прикасаться к лезвию или натирать его не камнем, а полировать тем же луговым хвощом, но поправляя его, ты поправляешь себя. Ты просыпалась ночью каждые полчаса. Посмотри на свои ладони. А знаешь, как ты улыбаешься?

– Как? – надула губы Гаота.

– Так, словно собираешься зарыдать, – сказал Юайс. – Бери камень. И не волнуйся. Здесь мы укрыты, на удивление хорошо укрыты, и во всяком случае до явления нашим врагам не до нас. А потом… А потом посмотрим. К тому же я могу тебя уверить, что со мною ничего не случится сегодня ночью. Испытание выпадает не простое, но и не самое сложное.

Ворота заднего двора трактира заскрипели, и между створок просунул голову Тьюв. В руках у него была огромная корзина, наполненная мотками смоленой бечевы. На плече лежала начатая сеть.

– Надеюсь, ты это не украл? – поинтересовался Юайс.

– Не украл, – с явным разочарованием ответил Тьюв. – Хотя мог. И сохранил бы для господина защитника десяток медяков. Все, что я себе позволил сегодня, это позавтракать за счет господина защитника и открыть вот эти воротца, не имея от них ключа.

Старик Аол, забыв о скребке, и впрямь заторопился к воротам.

– Не называй меня господином защитником, – попросил Юайс. – Во-первых, у меня есть имя, а во-вторых, в тройке я едва неделю и вскоре снова стану не защитником, а самим собой.

– Я не знаю, в какой господин защитник состоит тройке, но в моей жизни он самый настоящий защитник, – твердо сказал Тьюв. – Вот, посмотри. Я еще не забыл, как плести сети. Думал, что забыл, но пальцы помнят. Наверное, я б и башмак сумел сшить. Надо попробовать.

– Попробуешь, – сказал Юайс. – Но не теперь.