скрываются последние медведи.

— Совещание не отменяется?

— В три тридцать. Быть всем заведующим отделами. Позови Джо. Он в курсе дел Четвертого. И скажи ему, чтобы захватил сообщения со всех остальных самолетов.

Тейлор повернулся в кресле, чтобы поглядеть в окно. Сквозь мглу просвечивали смутные очертания ближайших небоскребов.

— Хоть бы сегодня был не август, а апрель. Ведь через месяц начинается отопительный сезон.

Маколей стоял в кабине самолета, разговаривая с пилотом, который недавно летал по маршруту Четвертого. Свой портфель он положил на пустое кресло второго пилота.

— Я предпочел бы, чтобы вы летели не один, — сказал Маколей.

— Не беспокойтесь, — ответил пилот. — Обычно мы летаем с наблюдателем. А наблюдать сегодня нечего.

— Над восточным берегом ни одного просвета.

— Справлюсь. В письмах, что вы дали мне прочесть, чистая правда. Уж поверьте моему слову — сделаю все, чтобы доставить их в целости и сохранности.

— По крайней мере, заправьтесь безопасным горючим.

— Как раз сейчас идет заправка. Я приказал сменить топливо, когда мы получили доклад из Далласа.

— Ну и слава богу. Хоть при вынужденной посадке не взорветесь.

Ничего себе перспектива. Впрочем, я эту смесь не выношу. Приходится поддерживать в двигателе высокую температуру. К тому же оставляешь за собой оранжевый хвост во все небо. Не к лицу это Службе наблюдения.

— Забудьте об этом. Если они нас послушаются, обратно приедете в карете, запряженной парой лошадей.

Вошел механик из группы обслуживания и протянул пилоту путевой лист. Тот подписал его.

Пожав руку пилоту, Маколей покинул кабину. Он закрыл за собой люк и поспешил через поле к зданию аэровокзала. Наземная команда убирала трап и отсоединяла шланги. Оранжевый заправщик обогнал Маколея как раз перед тем, как он вошел в стеклянные двери вокзала.

Маколей только успел подняться на галерею, как самолет уже вырулил на взлетную полосу. Красные огни на крыльях зловеще светились сквозь ползущий туман. Минуту спустя самолет растворился во мгле.

Маколей подождал, пока не стих в ночи звук двигателей, и покинул почти пустой вокзал.

На высоте 3800 пилот увидел звезды.

На востоке над горизонтом поднималась луна. Холодный свет ее, отражаясь от поверхности облаков, помогал вести машину.

— Чикаго, вы меня слышите? Говорит Первый. Покидаю контрольную зону. Прошу разрешения сменить канал связи.

— Вас понял, Первый. Счастливого пути.

Пилот снял противогаз. Самолет поднялся на высоту восемнадцать тысяч футов. С высоты казалось, что он летит над бесконечным молочным морем. Дважды он выходил на связь с Землей. Ветра почти не было. Кливленд показался пилоту смутным пятном света, пробивающимся сквозь облако. Ни Питтсбурга, ни Балтимора ему разглядеть не удалось. Он начал снижение.

— Даллас, вызывает Первый наблюдательный.

— Первый, Даллас вас слушает.

— Прошу посадки.

— Посадку не разрешаю. На сколько у вас горючего?

— Минут на тридцать. Что изменится за это время?

— Идите в Балтимору, — сказал диспетчер после минутной паузы. — У нас авария в сети энергоснабжения, перешли на аварийные резервы. Мы не сможем вас посадить.

— Вас понял, — мрачно сказал пилот. — До связи. Он перешел на другой канал связи:

— Балтимор? На связи Первый наблюдательный.

— Я вас слышу, Первый.

— Даллас не дает посадки. Вы можете меня принять? Я нахожусь в двадцати милях к северу от вас, высота полета восемь тысяч.

— Первый, вы меня слышите? У нас авария в энергосистеме. Столкновение на посадочной полосе. Основная полоса вышла из строя. Сколько