Из Версаля потянулись толпы довольных нагулявшихся горожан.
Увидев сидящего рядом с Анжеликой мэтра Ансельма, который, как казалось, опекал молодую женщину, Одиже нахмурил брови.
«В Париж! В Париж! Отправляемся, с одного человека — один су!» — кричали лодочники. Одиже попытался уловить смысл фраз, которыми обменивались хозяин таверны и Анжелика во время посадки на судно, но это были лишь замечания, где и как выгрузить бочонки с вином.
Прогулка с Одиже на мельницу Жавель
ЕЩЕ один или два раза, по случаю очередного праздничного дня, Анжелика позволила себе удовольствие посидеть на каменных ступенях на склоне холма в обществе мэтра Ансельма, слушая вполуха его рассуждения о том, что строительство замков по всей стране — это безумие и оно не доведет до добра.
Ансельм был одним из тех упрямых людей, что жили в провинции Иль-де-Франс к западу от столицы, на границе с Нормандией, и о которых говорили, что по причине постоянных войн с северными соседями они довольно своенравны.
К тому же он унаследовал и знаменитое упрямство паризиев — кельтского племени, обитавшего на острове посреди Сены, ставшего их домом. Они постоянно сражались, отстаивая права на свои владения. Виноградарь не раз вспоминал о том, что именно рядом с Альтогинумом паризии сразились с Лабиеном, легатом Цезаря, несшим римскую цивилизацию в «Косматую Галлию»[89]. Они потерпели поражение, и остров посреди Сены превратился в Лютецию. Анжелика припомнила, что Альтогинум стал Отёем и его имя вошло в современную историю Франции, но… об этом молчок! Канал доставки через песчаные карьеры Отёя работал превосходно.
Вино из Сен-Клу не только продавалось по достойной цене в центре Парижа в «Храбром петухе», но при посредничестве прислуги его удавалось поставлять и посланнику короля Дании. Это, в свою очередь, привело в трактир «Храбрый петух» нескольких чужеземных сеньоров, изъяснявшихся на французском с акцентом, но вполне проникшихся духом Парижа благодаря рьяному участию в развлечениях столицы, волей случая предоставившей им гостеприимство.
Одиже не мог не замечать их присутствия, равно как не мог и протестовать против бурного потока галантных комплиментов «самой прекрасной француженке» на свете.
Атмосфера «Храброго петуха» менялась, и Анжелика чувствовала это. Начавшийся сезон обещал множество перемен. При этом она втайне лелеяла заветную мечту: когда-нибудь она поедет в Версаль по приглашению самого короля.
Она не придавала значения сомнениям и недовольству, которые выказывал мэтр Ансельм, оторванный от своих хлопот виноградаря постоянными визитами представителей королевской семьи, приезжавших на свои родовые земли в связи с честолюбивыми проектами молодого государя по строительству Версаля.
Если Людовик XIV захотел, чтобы был Версаль, то Версаль будет.
К большому сожалению Анжелики, ей пришлось прекратить прогулки и беседы с мэтром Ансельмом дю Ваастом.
Этот отлично сложенный торговец, более статный, чем многие знатные господа, удивлял тонкостью суждений и мудростью мыслей. Однажды он сказал своей дочери: «Ты ошибаешься, Маргарита. Эта женщина умеет вести дела, но она не для меня».
Анжелика испугалась, что умный мужчина, который вопреки собственному желанию все же поддался ее чарам, попытается проникнуть в тайну ее прошлого.
С тех пор хозяйка «Храброго петуха» на все встречи, связанные с секретными поставками, посылала Флипо, с ним же она передавала приветы от домочадцев. Но Анжелика искренне сожалела о том, что больше не может видеться с мэтром Ансельмом. Ведь он был из «славных малых», как они сами себя называли, добропорядочных и талантливых. Добропорядочные и талантливые, трудолюбивые и отважные, эти люди легко справлялись с нескончаемым потоком посетителей, и высокородных, и низкородных, многие из которых были помешаны на собственном тщеславии и гордыне. Весь этот пестрый люд сходился у порога мэтра Ансельма, где толпились всевозможные экипажи, повозки, кареты, запряженные и оседланные лошади и где раздавалось громкое ржание коней, хлопки кнута и громкая ругань…
Почтовая станция «Четыре короля» на пути в Версаль.
