к королю во всем его величии.
А она вместе с детьми подождет их в трактире, расположенном несколько выше дороги, где они уже не раз останавливались, чтобы передохнуть. Трактир назывался «Почтовая станция Четырех королей».
И вот наконец они уехали в Версаль, где в душный летний день было не протолкнуться.
Несмотря на вывеску, «Почтовая станция Четырех королей» уже давно перестала быть местом, где меняют лошадей, и превратилась в большой трактир, где в теплую погоду без устали веселились все, кто приехал прогуляться по округе. Заходили сюда и те, кто обслуживал кареты и экипажи: кучера, подённые рабочие, ломовые извозчики — в общем, все путешественники, желающие набраться храбрости, чтобы штурмовать последний отрезок дороги к Версалю.
Поговаривали, что этим заведением вот уже не один век владеет одна и та же семья, которой довелось принимать у себя даже особ королевской крови. Отсюда и появилось название станции.
Всех посетителей ждал здесь радушный и теплый прием. Хмурым днем сюда можно было просто зайти со своей провизией, воспользоваться столом и крышей над головой, и при этом заказать лишь кувшинчик вина местного виноградника, расположенного рядом с домом. Это же вино, причем за весьма умеренную цену, подавали и в двух или трех беседках, расположенных неподалеку, а также в соседних кабачках.
Анжелика подружилась с дочерью хозяина, Маргаритой дю Вааст, крепкой, красивой девушкой, которая после смерти матери, случившейся в прошлом году, взяла на себя заботу о заведении. Ведь посетители толпились тут весь день напролет, а иногда даже ночью.
Маргарита обожала маленьких Флоримона и Кантора. Она уверяла, что эти ангелочки помогают ей отвлечься от пьяных рож, на которые ей приходится любоваться целыми днями.
Она мечтала, что однажды тоже станет матерью таких малышей, но прежде ей нужно было найти достойного мужа, отличающегося веселым нравом и который бы помогал ей управляться с хозяйством. Смерть матери оказалась ударом для семейного дела, потому что, как говорила, вздыхая, Маргарита, на отца нельзя положиться. Девушка мечтала подыскать новую супругу и батюшке, но это было дело не из легких.
В тот день Анжелика спросила у Маргариты, не могла бы она немного присмотреть за малышами, которые восседали с пирожными в руках в углу зала, надежно огороженные скамейками. Сама же молодая женщина хотела, поднявшись по холму, дойти до виноградника, чтобы поговорить о делах с мэтром Ансельмом, владельцем трактира, отцом Маргариты, хозяином окрестных угодий, который не скрывал, что предпочитает работать на винограднике, чем встречаться лицом к лицу с шумными посетителями.
Анжелика, и сама стремившаяся сбежать от шума и гама дороги, стала подниматься все выше и выше на холм.
С вершины холма можно было увидеть коричневые черепичные крыши и немногочисленные колокольни небольшого городка Сен-Клу.
Анжелика шла, думая о странном открытии, которое только что сделала: она вновь обретет себя лишь в том случае, если однажды по личному приглашению короля предстанет во всем своем блеске именно здесь, в Версале.
— Никогда! — повторяла она. — Никогда я не появлюсь в Версале, среди придворных, униженной, преданной, всеми забытой нищенкой.
Она вновь обретет свои права и получит приглашение от короля. Это будет первый знак возрождения: оказаться среди равных перед Его Величеством. Это и будет доказательством, что она поднялась из пропасти, взяла реванш за несправедливые преследования, вернула сыновьям их положение в обществе.
Этот внезапный мятеж заставлял биться ее сердце сильнее и сильнее, и на полпути к вершине Анжелика присела на одну из каменных ступеней.
С того места, где она оказалась, окруженная раскинувшимся на склоне холма виноградником, еще можно было различить крышу таверны. Но шум дороги превратился в далекий гул. Здесь царила тишина, принесенная легким ветерком.
Понемногу Анжелика успокоилась, и даже само название «Версаль» испарилось, стерлось из ее памяти.
Удивительный пейзаж, представший перед ее взором, порождал в душе покой и глубокое умиротворение.
Вдалеке, как огромный цветок, из солнечного тумана поднимался Париж, переливаясь всеми оттенками голубого и сиреневого цветов. Когда глаза привыкали смотреть вдаль, Анжелика увидела прихотливый рисунок жилых кварталов, стен, испещренных зубцами и выступами, взмывающих в небо стрел заостренных башен и колоколен соборов. Кое-где, как пузыри на кипящем вареве, то тут, то там надувались и дрожали, будто собирались улететь, полушария куполов.
Анжелика увлеченно принялась пересчитывать соборы, которые впервые увидела издалека.
Кто-то подошел и сел рядом с молодой женщиной на каменную ступень.
— Вы смотрите на купола! — раздался мужской голос. — Купола Парижа…
Это был мэтр Ансельм, виноградарь.
Они вместе любовались далеким пейзажем, читая его таинственные знаки.
— Я был еще совсем молодым, — наконец заговорил мужчина, — когда они только начали появляться. Мой отец говорил: «Для чего они возводят эти
