Я карабкаюсь вниз по Осколку Гомелеца, словно паук, а за спиной простирается пустыня дикого кода. Ночью она похожа на оживленный город: светящиеся линии мелькают так быстро, что глаз не успевает за ними уследить. Поэтому я фокусирую взгляд на Таваддуд, ползущей по стене несколькими метрами выше меня, — стройной фигурке в черном костюме, защищенном Печатями. Девушка ловко передвигается, перебирая руками. Живя в вертикальном городе, можно многому научиться.

Мне нравится на нее смотреть. И это единственный приятный момент в сложившейся ситуации. Во всем остальном хуже и быть не может. Со стороны пустыни Осколок представляет собой гладкую отвесную поверхность, лишь изредка пересекаемую случайной трещиной в древней интеллектуальной материи. Я с трудом цепляюсь за нее крошечными шипами на ладонях и подошвах босых ног, прижимаюсь, словно к любовнице, и стараюсь не думать о сотнях метров, отделяющих нас от земли.

В теории все не так уж сложно: спуститься по наружной стене, куда не любят заглядывать Кающиеся Кассара Гомелеца, и защититься от дикого кода с помощью снаряжения муталибунов. В действительности это намного труднее. Несмотря на плотную ткань, перед глазами то и дело вспыхивают искры, свидетельствующие о попытках дикого кода проникнуть в мой мозг.

— Надо было украсть этот чертов ковер, — бормочу я уже в четвертый раз.

Но Таваддуд и слышать об этом не хотела: нас бы немедленно заметили.

Вместо этого она раздобыла у женщины-паука из Бану Сасан какое-то снадобье и заставила меня выпить горькую, тягучую жидкость зеленоватого цвета. Не знаю, какие наниты проклятое зелье внедрило в мое тело, но это подействовало. Хотя я и не овладел в полной меретехнологией Сирра, если это можно так назвать: конструированием геометрических и словесных форм, которые создают ментальные структуры, активирующие древние команды, скрытые в атаре — местном спаймскейпе. По сути, это воспроизведение сопряжения мозг — компьютер в древней нанотехнологии. И еще есть Тайные Имена, которые, как мне кажется, затрагивают более глубокие слои и воздействуют на дикий код.

Жан, чем ты занимаешься, черт побери?

Из-за голоса «Перхонен», неожиданно зазвучавшего в голове, я чуть не срываюсь вниз. На мгновение я повисаю над бездной на одной руке. Веревка, связывающая меня с Таваддуд, натягивается. Девушка вопросительно смотрит на меня, но я жестами показываю, что все в порядке.

— Ты мне мешаешь, — отвечаю я кораблю. — Где ты так долго пропадала?

Пеллегрини потребовалось время, чтобы подключить меня к коммуникационным системам Ковша.

— Значит, она была занята. Как дела у Миели?

Она успешно вживается в образ наемника.

— Хорошо. Мы не единственные, кто занимается поисками аль-Джанна, но план пока работает. Я подозреваю, что скоро кое-кто будет собирать большую группу наемников. Если Миели сумеет внедриться в нужный отряд, мы быстро продвинемся.

А как… с другим делом?

— Именно из-за него я сейчас изображаю из себя паука.

Мне это не нравится, Жан. Ты даешь бедной девушке обещания, которые не сможешь выполнить.

— Я всегда держу слово, и тебе это известно…

Не ходи туда.

— Сейчас не время трусить. Не забывай, мы заключили сделку.