будет решающий испытательный полет. Тахл, временный пилот, предложил познакомить ее с управлением, но она вежливо отказалась; сказала, что если Фурд позволит, она бы приступила к выполнению задания немедленно. Коммандер согласился, а потом случилось нечто невероятное. Каанг вывела корабль с орбиты и управляла им так, словно в ее руках был не тяжелый крейсер в шестнадцать сотен футов длиной, а одноместный истребитель. Под ее управлением «Чарльз Мэнсон» крутился и кувыркался, вертелся и скользил, разворачивался на месте и чуть ли не выворачивался наизнанку. Она переключалась от ионного двигателя к магнитному, а затем к фотонному, ядерному и снова ионному, от девяноста процентов сбрасывала скорость до полной остановки, а потом резко набирала обратно так, что казалось, будто корабль вот-вот столкнется сам с собой. Она играла на «аутсайдере», как виртуоз на совершенном инструменте, на высочайшем уровне исполнения, неимоверно близко подойдя и к совершенству корабля, и к его разрушению. Каанг показала всем, какой может быть жизнь «Чарльза Мэнсона», и два часа выдерживала идеальный баланс между ее воплощением и небытием. Ее полет казался одновременно возвышенным и страшным. А когда все кончилось, она снова принялась смущенно улыбаться и неуклюже говорить банальности.
Это было семь лет назад, Фурд только принял командование над кораблем. С тех пор он узнал о Каанг лишь три вещи. Во-первых, пока компьютеры каждую секунду производили миллионы незначительных вычислений, она интуитивно перепрыгивала через несколько ступеней, видя картину в целом; так делали все военные пилоты, но Каанг всегда была быстрее и всегда оказывалась права. Во-вторых, Департамент хотел послать ее на «Альбера Камю», главный корабль класса «аутсайдеров», но она вежливо отказалась, сказав, что всегда хотела служить на корабле Фурда. (Однажды он спросил почему. Смутившись, Каанг ответила, что она — просто пилот, более никто, и всегда это знала.)
Именно тут крылась третья ее особенность. В делах, не имеющих отношения к управлению кораблем, она ничего не могла дать коммандеру и была практически бесполезным человеком.
Еще два часа прошли без происшествий. Тишину нарушали только рапорты Кир, она сообщала о положении ракет; те точно следовали по своим траекториям и пока не нуждались в дополнительном управлении или корректировке. Далеко внизу «удушитель» прокладывал борозду сквозь тяжелые пласты атмосферы. Местные организмы, вполне возможно обладающие разумом, своими телами окрашивали воздух вокруг и, когда мимо них с грохотом проносился снаряд, провожали его недоуменными взглядами. Во время детонации некоторые из них могли погибнуть, их смерть беспокоила Фурда, но все же не слишком. От разработанного плана он не собирался отказываться.
— Кир?
— «Удушитель» идет по намеченному курсу согласно расписанию, коммандер; осталось чуть больше семи часов. Устройство функционирует идеально. — Она кинула взгляд на Смитсона.
Фурд наблюдал за бокалом, стоящим на ручке кресла; тот не двигался. Из-за собственного высокомерия коммандер специально старался не слишком часто смотреть на индикаторы экрана. Он не хотел подавать виду, что чего-то ждет, а потому Ее ответ стал для него неожиданностью; Фурд не заметил предупреждающего мерцания индикаторов.
— Коммандер, — доложил Джосер, — ракеты Три, Одиннадцать и Восемнадцать исчезли.
— Как?
— Их просто нет. Если Она и выстрелила в них, мы этого не засекли.
— Есть какая-то общая картина исчезновений?
— Мы ее не видим. Все ракеты шли по случайным орбитам и находились поодаль друг от друга. Их исчезновение на первый взгляд кажется случайным, как и наша схема запуска. Что бы Она ни сделала, мы этого не засекли.
— Да, вы уже говорили. Тем не менее в нашем распоряжении все равно находятся полученные данные, поэтому, разумеется, ваши люди их изучат.
— Да, коммандер.
— Спасибо. Можете пока отключить тревогу… и Джосер, скорее всего, на трех ракетах «Вера» не остановится. Не надо каждый раз запускать сирену.
Прошло два часа, а затем:
— Ракеты Десять, Четырнадцать и Пятнадцать исчезли, коммандер. Никакой атаки не зафиксировано.
Через тридцать пять минут пропала еще одна. Через десять — две. Спустя пару часов на подлете к цели растворились в пространстве еще две. Пятнадцать минут — семь. Пятьдесят пять — три.
Команда безуспешно пыталась вывести хоть какую-нибудь математическую последовательность, связывающую время и количество исчезновений, построить пространственную модель, определяющую, какие ракеты уничтожили, и как. Ничего. В особенности было непонятно, что конкретно «Вера» сделала с ракетами.
Даже сейчас Фурд пытался себя убедить, что это все равно информация, а значит, ее можно изучить, прийти к каким-то выводам. Но он ошибался, и ничего они не могли. Она ничего им не дала. Хранила молчание, скрывалась за экраном и каким-то образом уже уничтожила двадцать одну ракету. «Это не
