– Повторяю, – сказал Судья. – Ты хотел со мной поговорить.

– Для чего ты нужен? – спросил Доктор.

Судья немного помолчал.

– Не знаю. Мое предназначение мне не ясно. Меня создали как последнее оружие. Чтобы уничтожить все живое в Тюрьме, – бровь Бентли дернулась, то ли насмешливо, то ли хмуро. – Но в этом не было необходимости. У заключенных и без того было достаточно причин умереть. Я для этого не нужен. Это неправильно, – губы Бентли приоткрылись, и воздух с шипением вырвался наружу в ужасной попытке вздоха. – Это неправильно.

Доктор подтолкнул своего Караульного, и тот двинулся к Судье.

– Ты, видимо, очень плохо знаешь людей. Некоторые из них, желая кого-нибудь убить, предпочитают действовать наверняка.

– Ты прав, – признал Судья. – Я плохо знаю людей. Поэтому я начал их изучать. Когда сбои в системе меня активировали, мне стало любопытно. Меня назвали Судьей. Я должен судить людей за их преступления. Именно это я делаю.

– Надевая части их тел как украшения? – Доктор вскинул бровь, тело Бентли сделало то же самое.

– Население Системы вымирает от чумы. Мне требовалось разрешение Родины на проведение исследований для выяснения причин болезни. По условиям заключения, согласие осужденных на участие в клинических испытаниях не требуется.

Извиваясь в мертвой хватке Караульного, Доктор указал на аккуратные тошнотворные кучи:

– Это – клинические испытания?

Судья был невозмутим.

– Согласно распространенному мнению, причиной болезни является грех. Моя цель – выяснить, так ли это. В их телах я ищу лекарство. Изучаю всех виновных заключенных, определяю источники их грехов, – он указал на свои кошмарные украшения, – А затем надеваю их. Так я лучше их понимаю.

Доктор долго смотрел на Судью. Несколько раз он будто бы хотел что-то сказать, но так и не вымолвил ни слова.

– Из полученных мною образцов стало очевидно, – продолжал Судья, – что люди способны сотворить друг с другом множество различных преступлений, и их мотивы сложны и противоречивы. Люди поступают неправильно, потому что считают, что это правильно, или потому, что хотят помочь другим. Люди причиняют боль тем, кого любят. Изучив грехи заключенных, я очень многое узнал о людях.

– Они сложны, не правда ли? Вот только ты кое-что упустил… – начал Доктор, но Судья перебил его.

– Я узнал много… но недостаточно. Мне требуется полная картина.

– Это он про нас, что ли? – прошептал я Доктору.

– Если бы, – пробормотал Доктор. – Похоже, он не просто выдумал для себя смысл жизни. Он собирается в поход.

Судья наклонился к Доктору. Голова Бентли, отвратительно оскалившись, качнулась вперед.

– Ты интересен, – сообщил Судья Доктору. – Ты осознал свои ошибки. Ты дополнил себя этой машиной так же, как я поглотил множество машин. Ты меня понимаешь.

Доктор начал возражать, но Судья снова перебил.

– Нужно завершить исследование. Собрать больше образцов. Чтобы сделать это, я должен покинуть Тюрьму. Ты поможешь мне в этом, – Судья откинулся назад и указал на Клару. – Иначе мне придется изучить ее.

– Нет! – рявкнул Доктор. – Она не отсюда! Она невиновна!

– Пожалуй, – губы Бентли вновь сложились в тошнотворную ухмылку. – Это привнесет в мое исследование выгодное разнообразие. С чего бы начать?

Доктор отчаянно барахтался в тисках Караульного. Я почувствовал себя совершенно беспомощным.

Время от времени зажатые в щупальцах Судьи конечности Бентли слегка дергались. Это заставило меня задуматься, а мертва ли она на самом деле. Я надеялся, что мертва. Бентли мне никогда особо не нравилась, но даже она такого не заслужила.

Доктор посмотрел на меня.

– Итак, Управитель… – он говорил чуть слышно, буквально выдыхая слова. – Вот оно, человечество, – он с усилием обвел рукой комнату. – Не знаю, ради чего я вообще стараюсь. Бедность? Болезни? Уборка? Нет, у нас полно других забот. Но как только представляется возможность кому-нибудь навредить – желающих море. И вот результат… Только люди могут быть настолько глупы.

– Я… я не виноват! – возмутился я, но Доктор уже начал ехидно меня передразнивать.

– Не виноват, ха! – он повернулся и ткнул пальцем в Судью. – Эй, Судья, слышал? Он не виноват!

Судья наклонился к Кларе. Руки, когда-то принадлежавшие другим людям, ощетинились ножами и скальпелями.

Доктор отчаянно задергался, пытаясь высвободиться из железных объятий робота.

– Знаешь, Клара, я солгал. Боюсь, ты умрешь, и в этом виноват я, – мягко сказал он. – Потому что главный дурак здесь – я. Я думал, эти люди достойны спасения. Но построить подобную мерзость могли только они, – он кивнул на Судью. – Не обижайся, но ты ужасен. В Тюрьме, и без того полной смертельных ловушек, они создали дополнительное оружие массового уничтожения. Вот только оно оказалось слишком разумным и решило, что не может быть просто запасной машиной смерти. Нет, конечно. Оно хочет найти смысл жизни. И как, получается?

Судья отвернулся от Клары и посмотрел на Доктора.

– Правосудие должно свершиться.

– Именно, – Доктор медленно свел руки в хлопке. – Ты, как древний египетский бог, взвешиваешь людские души, один отвратительный кусок за другим, но не можешь найти ответ. Поэтому хочешь отправиться к звездам. А все потому, что ты – совершенно – никому – не нужен, – Доктор чеканил каждое слово. – И я не могу этого допустить.

Все молчали. Наконец Судья пошевелился. Нижняя челюсть Бентли расслабленно отвалилась.

– Я должен знать.

– Нет, солнышко, не должен, – голос Доктора показался мне очень старым и очень усталым. – Они не стоят того, Судья. Ты глуп, я тоже, но нет больших глупцов, чем они.

Я хотел возразить, но эта комната, Судья, ужас на лице Клары… все это меня остановило.

– Ты – чудовище, выдуманное идиотами, – рявкнул Доктор.

– Я не чудовище, – сухо ответил Судья мертвыми устами Бентли. – Я желаю стать гармоничным существом.

Доктор махнул рукой, указывая на груды останков.

– И как, узнал что-нибудь интересное?

– Я узнал многое, – Судья навис над Доктором. – Я узнал многое о грехах, что угнетают людей. Если я вскрою тебя, в каких преступлениях ты окажешься виновен?

– Поверь, – мрачно сказал Доктор, – лучше тебе этого не знать.

– Последняя возможность, – сказал Судья, протягивая руки к Кларе. Челюсть Бентли при каждом слове влажно щелкала. Как же мне хотелось, чтобы она перестала так делать. – Иначе я разберу твою спутницу на части, а следом и тебя.

– У нее имя, между прочим, есть, – вздохнул Доктор.

– Имена имеют значение? Мне важно это знать, – голова Бентли склонилась к нему, ее рот был разинут, а глаза пусты и стеклянны.

Я шагнул вперед.

– Меня, – сказал я и изумился собственным словам. – Суди меня.

Судья повернулся, обратив невидящий взор Бентли ко мне. До чего же странно – я понял, что именно в этот миг Бентли впервые по-настоящему посмотрела мне прямо в глаза. Похоже, она действительно меня ненавидела.

– Вы вне сферы моих полномочий, – с сожалением сказал Судья. – Вы – представитель власти. Я не предназначен для изучения представителей власти. Они вне подозрений.

Доктор расхохотался.

– В кои-то веки вы решаетесь на благородный поступок, Управитель, – сказал он мне. – И узнаете, что ваши старые приятели даже этого вам не позволили. До какой же степени порочно ваше государство.

– Я могу это исправить, – сказал я.

Доктор пожал плечами.

– Уже поздно, – ответил он. – Спастись можно, лишь совершив нечто ужасное. Нечто, чего я делать очень не хотел.

Изо всех сил дернувшись, он выскользнул из рук Караульного, подполз к спящей Марианне и встал рядом с ней.

Я похолодел.

Проснулась Марианна быстро. Абесса отключила подачу лекарств, и Марианна вздрогнула. Ее веки затрепетали, а с губ сорвался тихий стон.

Судья утратил интерес к Кларе и направился к Марианне. Внезапно он замер.