— Ты понимаешь, что останешься здесь совершенно один? — Использовал последний довод Сэвидж, следя за тем, как Дэймос поворачивается к нему лицом. — Это место… здесь жили наши предки. Я не позволю… — Увы, эти слова он теперь использовать не мог. — … я не хочу, чтобы наш Дом разделился. Тем более, чтобы ты оставался здесь в одиночестве…

— Об этом можешь не переживать. — Усмехнулся коротко Дэймос. — Я тоже здесь не задержусь.

— В каком это смысле? — Пробормотал Сэвидж, когда вернул себе дар речи.

— Раз уж у меня появилось так много свободного времени и раз уж ты мне вернул место Приеста, почему бы не совместить одно с другим, и не сделать всем приятно. — Он определенно разговаривал сам с собой. И Сэвидж потратил время в пустую, пытаясь разгадать гамму его эмоций. Дэймос был абсолютно закрыт. — Я решил прогуляться по Темным землям. Давно меня здесь не было…

— Как тебя понимать? — Нахмурился недоуменно Сэвидж, замечая на мужских губах слабую ленивую улыбку.

— Я слышал, в королевстве произошли большие изменения за время моего отсутствия. В особенности, территориальные.

— А как ты, черт возьми, думаешь? От нашей армии в тот раз остались лишь воспоминания.

— Но сейчас-то это не так. — Злорадно ухмыльнулся Дэймос. — К тому же, парням, которым не представилось возможность расплатиться с людьми, очень хочется найти себе игрушку для битья.

— А их рабы уже отведенной роли не соответствуют?

— Им нужен кто-то более достойный. — Ответил Дракон, задумчиво вглядываясь в глубины ночи. — И мне тоже.

О небо, наконец-то он услышал что-то здравомыслящее. Война залечит душевные раны, все измениться в лучшую сторону… нет, все наконец встанет на свои места, когда Дэймос вернется в свою стихию. Затяжной покой и мир противопоказан его брату, который рожден воином.

К тому же Севидж знал, что именно война сотрет болезненные воспоминания о той женщине, которая (будь он проклят, если это не так) заставляет Дэймоса напиваться по ночам и искать забытье в наркотиках.

Воистину, Сэвидж не прогадал, когда решил, что Время — лучший лекарь в данной ситуации.

Состоя некогда в довольно высокой должности, Миша по себе знала, как нелегко бывает найти Величество: Визириса могли потерять в его же дворце, если он не предпочтет вообще покинуть стены своей резиденции, никого предварительно об этом не предупредив. Молодой император был свободолюбив и ветренен. И Михаэль вспоминала об этом в данную минуту потому, что этот молодой владыка был на Визириса абсолютно не похож.

Флайвириан-как-там-его-еще-раз-Фризийский был, наверное, самым набожным из тех, с кем ей удалось познакомиться за свою жизнь. Исключая, конечно, некоторых служительниц в храме Теос, но ведь они на то и монашки…

В какой это состоит связи с местоположением Флая? Все очень просто: если Северный Король не был замечен стоящим на коленях в Капелле Ветра, значит он восседал на своем троне в совещательном зале, окруженный старейшинами и теми кто помоложе, но от того не менее умными и рассудительными сподвижниками.

Привыкшая к правителям своевольным, гордым и напыщенным, Миша была удивленна тому, как рачительно и заботливо Флайвириан относиться к своему маленькому королевству.

Он был, безусловно, очень бережливым хозяином, охраняя то, что считает своим, чуть ли ни с трепетом. Конечно, в первую очередь это касалось его золота. Во вторую — ее. Хотя Флай и пытался неоднократно заверить свою дочь в том, что приоритеты расставлены ей в обратном порядке.

Открыв глаза утром, обнаружив себя в новом дне, Михаэль мучительно задумалась над тем, чем заполнить эти очередные сутки. В конце концов, здесь у нее была лишь одна проблема: прожить день, при этом его не заметив. Прошел год, состоящий из таких дней, год такой же незаметный, стремительно унесшийся в прошлое. И, боги, если бы время действительно лечило…

Ей надо было найти отца. В конце концов, Флай был достаточно любезен, чтобы каждый раз помогать ей с решением этой проблемы. Язык, закон, этикет, традиции, магия — Мише нужно было обучаться всему заново, как то диктовал новый мир. Серьезно, Северные земли казались ей иной вселенной. Королевство настолько малое, что совершенно затерялось в снежной пустыне, которая лежит, необъятная, за Великим океаном. Королевство, никому не подчиняющееся просто потому, что никто во Внешнем мире (как Миша именовала все то, что не относиться к Северу) попросту не знал о его существовании.

«Нас считают вымершими» — Не раз говорил Флай. Иногда эти слова звучали с очевидной досадой, даже обидой. В другой раз — с гордостью, словно эта правда подчеркивала исключительность народа ему подвластного.

А Мише было на руку такая оторванность от остального мира. Ей хотелось затеряться, осознать собственную незначительность на фоне безграничных снегов и льдов, и стать такой же — холодной и спокойной.