который бы она могла зацепиться. Потому что, кажется, сама себя удерживать на месте она долго не сможет. — К своей невесте, к примеру.

— Именно поэтому я сейчас здесь.

Боль, принесенная этими словами, была сравнима с тем ударом клинка, который должен был вычеркнуть ее из списка живых окончательно и бесповоротно. Она буквально чувствовала, как острый холод разрывает сердце.

— Ты… ты… как ты смеешь?! Говорить мне что-то подобное, после всего, что я услышала… После всей твоей лжи, после предательства, после того, что я обнаружила на своей спине… — Назойливая мысль о сексе с этим мужчиной, который нужен ей не меньше, была сметена сокрушающей волной гнева. — Ты еще смеешь после всего этого шутить такими вещами? Прекрати! Не стоит притворяться, уже нет смысла в этом маскараде. Все встало на свои места, Дракон. Очевидно, своей глупостью и близорукостью я заслужила подобное, так что возрадуйся: ты победил. И тебе следует вести себя соответствующе. Можешь делать что хочешь, но не смей больше говорить, что я для тебя в прошлом не средство для достижения целей, а теперь — просто вещь…

— Не привык лгать. — Резко ответил Дэймос. — И если все сказанное тобой — правда, то какого дьявола я целую неделю торчал здесь, ожидая твоего пробуждения?! Как последний идиот молился всем мыслимым богам, умоляя их вернуть тебя мне! Ты себе представить не можешь, через что я прошел. Не задумываться над его словами. Просто не думать над ними.

— Могу. На моей спине очень ясно об этом написано. Так что, присоединяюсь к поздравлениям, ты своего добился. И целую неделю ты тут торчал, обдумывая способы, что с лихвой окупят унижения и боль, которым ты подвергся в рабстве. Да, теперь понятно, почему ты не убил меня в тот раз с Дэйвом, почему отказался от свободы, когда я тебе ее предлагала… причем неоднократно. И, естественно, мне ясно, почему я жива вопреки стараниям Грэдов. Ты ведь этого и добивался.

Черт, а ведь он знал, что подобный разговор неизбежен. Однако всю эту неделю Дэймоса больше волновало состояние женщины, нежели слова, которыми он ей будет объяснять ситуацию, принятую ею за предательство.

Но, собственно, как он может ее обвинять? Все указывает именно на… да, на его предательство. Тьма! моделируя этот «разговор» он изначально отвел себе роль покорного слушателя. Он с самого начала твердо решил молча выслушать все оскорбления и крики, стерпеть все удары. Принимая такое решение, он не мог себе представить, что сохранять спокойствие будет настолько сложно.

— Я видел твою смерть! — Прорычал Дракон, поднимаясь с кровати. Когда девушка внезапно замолчала, смотря на него испугано, Дэймос глубоко вздохнул: — Ты истекала кровью, а я ни черта не мог сделать. Я вынужден был смотреть на то, как ты умираешь. Смотреть и думать лишь о том, что в случившемся виноват лишь я. Что я опоздал на какую-то секунду, на мгновение. И я знал, что если я потеряю тебя там… — Мужчина не закончил фразу, просто медленно покачав головой, смотря себе под ноги. — Ты… ты для меня — все. Я не мог оставить тебя там, и в то же время я знал: ты не пойдешь со мной по собственной воле.

— И поэтому решил, что роль рабыни — самое то для меня, так?

— Значит, ты не отрицаешь. — Усмехнулся мрачно мужчина. — Честно признаться, я рассчитывал…

— Что я буду заверять тебя в любви? Уж точно не после того, что я услышала.

— …на твое понимание. Очевидно, называясь моей, ты не предавала этим словам и сотой доли того, что они на самом деле значат.

— Нет. Дело в том, что ты понял это слишком буквально! И сделал меня своей вещью.

Дракон тихо рассмеялся.

— А на что ты надеялась? Что я послушно соглашусь принять у тебя свободу и убраться восвояси с улыбкой счастливого идиота? Как по мне, так это было бы куда большим «предательством».

— Я думала, что ты спросишь у меня мое мнение! Я думала, что отношения основываются на доверии и понимании! Оказывается все это время между нами не было ничего из этого! На чем же стояла все это время эта так называемая «любовь».

— Так называемая?

— И не тебе говорить о предательстве. — Продолжила Михаэль, хотя горло и сдавливала ярость ее хозяина, которому такие слова были крайне не приятны. — Не тогда, когда на моей спине стоит клеймо, которое туда поставил именно ты!

— Это ничего не значит…

— Не для меня!

— Если бы был другой способ избавиться от проклятья…

— Об этом и речь! Все средства хороши. Проворачивая свои дела, ты думал исключительно о себе.

— Поверь, если бы ты прожила тысячу лет в рабстве, испытав то же что и я, ты бы тоже думала лишь о себе, особенно если дело касается проклятья! Точнее освобождения от него.

— И это по твоему оправдание?

— Забавно. — Усмехнулся резко Дэймос. — Обвиняя меня во лжи и предательстве, ты, кажется, считаешь, что отныне я буду относиться к тебе соответственно своему новому статусу. И все равно ждешь от меня оправданий.