сомкнулись на его руке, сжимая их кровоточащие порезы вместе. Будто бы его сжал холодный металл. Лед начала распространяться по его венам от руки. Он вздрогнул, а затем начались другие, более сильные колебания, такие болезненные, словно его тело выворачивало наизнанку. Он попытался закричать…

И крик умер в его горле. Он посмотрел на свою руку и Себастьяна, сжатые вместе. Кровь стекала по их пальцам и запястьям, элегантная, как красное кружево. Она сверкала в холодном электрическом свете города. Она двигалась не как жидкость, а как красные провода. Она обвязала их руки алой нитью.

Особое ощущение мира охватило Джейса. Мир будто отдалился, а он стоял на вершине горы, мир простирался перед ним, и все в нем принадлежало Джейсу. Огни города вокруг него больше не были электрическими, а были тысячей звезд-бриллиантов. Они словно светили ему доброжелательным светом, который говорил, это хорошо. Это правильно. Этого хотел бы твой отец.

Он увидел в своем сознании Клэри, ее бледное лицо, ее рыжие волосы, ее губы, произносящие «Я скоро вернусь». Пять минут.

А затем ее голос пропал, когда заговорил другой. Ее изображение в его сознании пропало, растворяясь в темноте, как исчезла Эвридика, когда Орфей обернулся, чтобы посмотреть на нее в последний раз. Он увидел ее, ее белые руки протянуты к нему, а затем ее накрыло тенью, и она пропала.

Новый голос заговорил в сознании Джейса, знакомый, однажды ненавистный, а теперь странно радушный. Голос Себастьяна. Он словно струился в его крови, сквозь кровь, текущую из руки Себастьяна в его руку, как огненная цепочка.

Теперь мы одно целое, младший брат, ты и я, — сказал Себастьян.

Мы — едины.