— Тебе холодно? — спросил он, и на секунду был снова прежним Джейсом, обеспокоенным ее благополучием. От этого у нее сжало горло.

Она кивнула, хотя физический холод был последней вещью, которая ее беспокоила.

— Можно я просуну руки под твой пиджак?

Он кивнул. Его пиджак был расстегнут; она проскользнула руками внутрь, легко касаясь его спины. Все было подозрительно тихо. Казалось, город замер внутри ледяной призмы. Даже свет, отражающийся от зданий вокруг них, был неподвижным и холодным.

Он дышал медленно, размеренно. Она могла видеть руны на груди через разорванную ткань его рубашки. Она будто пульсировала, когда он дышал. Это было противно, подумала она, руна прицепилась к нему, как пиявка, высасывая все хорошее, что и было Джейсом.

Она вспомнила, что Люк сказал ей об уничтожении руны. Если ты изменишь ее черты в достаточной мере, ты сможешь минимизировать или уничтожить ее силу. Иногда в битве противник пытается сжечь или срезать кожу сумеречного охотника, просто чтобы лишить его силы рун.

Она не отводила взгляда от лица Джейса. Надо забыть о том, что происходит, решила она. Забыть о Саймоне, о ноже у своей глотки. То, что ты сейчас скажешь, важнее всего, что ты говорила ранее.

— Помнишь, что ты сказал мне в парке? — прошептала она.

Он посмотрел на нее, удивленный.

— Что?

— Когда я сказала тебе, что не говорю по-итальянски. Я помню, что ты сказал мне, что означала эта цитата. Ты сказал, что она означает, любовь это самая могущественная сила на Земле. Сильнее всего на свете.

Между его бровями появилась маленькая морщинка.

— Я не…

— Да, ты помнишь. — Действуй осторожно, сказала она себе, но не могла повлиять на напряжение в своем голосе. — Ты помнишь. В ней самая могущественная сила, сказал ты. Сильнее Небес или Преисподней. Значит, она должна быть могущественнее Лилит.

Ничего. Он смотрел на нее так, будто не слышал ее. Это было все равно, что кричать в черный пустой тоннель: Джейс, Джейс, Джейс. Я знаю, что ты там.

— Есть способ защитить меня и при этом сделать то, что она хочет, — сказала она. — Разве это не будет лучшим выходом? — Она сильнее прижалась к нему, ощущая, как сжимается ее желудок. Это было, как обнимать Джейса, и в то же время не было, радость и страх смешанные вместе. И она чувствовала, как его тело реагирует на нее, слышала биение его сердца ушами и венами; он не перестал хотеть ее, какими бы слоями контроля Лилит не покрыла его разум.

— Я прошепчу тебе, — сказала она, проводя губами по его шее. Она вдохнула его запах, такой же родной, как и запах собственной кожи. — Слушай.

Она подняла свою голову вверх, а он наклонился, чтобы услышать ее — и ее рука соскользнула с его талии, чтобы схватить рукоятку ножа за его ремнем. Она выдернула его, как он ее учил во время тренировок, взвесив на ладони, а затем полоснула лезвием по левой стороне его груди, прочертив широкую неглубокую арку. Джейс вскрикнул — скорее от удивления, чем от боли, решила она — и кровь хлынула из пореза, заливая его кожу и скрывая руну. Он поднес руку к груди; когда она запачкалась красным, он уставился на нее огромными глазами, будто был и вправду ранен и не способен поверить в такое предательство.

Клэри отвернулась от него, когда раздался крик Лилит. Саймон больше не склонялся над Себастьяном; он распрямился и смотрел на Клэри, прижав тыльную часть ладони к губам. Черная демоническая кровь стекала с его подбородка на белую рубашку. Его глаза расширились.

— Джейс, — голос Лилит возвысился в удивлении. — Джейс, хватай ее… я приказываю…

Джейс не сдвинулся. Он смотрел то на Клэри, то на Лилит, то на свою окровавленную руку. Саймон начал пятиться от Лилит; внезапно он замер и согнулся пополам, падая на колени. Лилит отвернулась от Джейса и пошла к Саймону, ее строгое лицо исказилось.

— Поднимайся! — закричала она. — Встань на ноги! Ты выпил его кровь. Теперь ему нужна твоя!

Саймон попытался сесть, затем обмяк и упал на землю. Его рвало, он кашлял черной кровью.

Клэри вспомнила его в Идрисе, когда он сказал, что кровь Себастьяна была похожа на яд. Лилит замахнулась, чтобы ударить его, а затем попятилась, словно невидимая рука сильно оттолкнула ее. Лилит закричала — не словами, просто крик, как у совы. Это был звук чистой ненависти и гнева.

Такой звук не смог бы издать человек; будто острые осколки стекла вонзили Клэри в уши. Она выкрикнула:

— Оставьте Саймона в покое! Ему плохо. Разве вы не видите, что ему плохо?

Она тут же пожалела, что заговорила. Лилит медленно развернулась, ее взгляд скользнул по Джейсу, холодный и высокомерный.