Я слышала, как она решительно отвергла идею о том, что мой поезд скоро сможет тронуться с места и я наконец доеду до Флориды.

— Не волнуйтесь, — сказала она моей маме, — мы позаботимся о вашей дочке. У нас много вкусной еды. Мы ее накормим и отогреем, а там все и образуется. Она хорошо проведет праздники, я вам обещаю. А потом мы отпустим ее домой.

Пауза, за которой скрывался высокий голос мамы, высказывающей искреннюю сестринскую благодарность.

— Что вы, она нас вовсе не беспокоит! — продолжила Дэбби. — Она просто чудесная гостья! Да и разве не для того нужны праздники, чтобы принимать гостей? Берегите себя. Мы, коллекционеры «Флоби», очень переживаем за вас.

Повесив трубку, Дэбби промокнула глаза и записала номер телефона в «Эльфийском списке», прикрепленном к холодильнику.

— Мне нужно позвонить насчет поезда. Если можно, — сказала я.

К телефону никто не подошел, наверное, из-за праздников, но автоответчик предупредил меня, что ожидаются «значительные задержки». Пока голос перечислял, что и зачем я могу нажать, я выглянула в окно. Все еще шел снег, сильный, но уже не похожий на конец света.

Дэбби ненадолго задержалась в кухне, но потом вышла. Я набрала номер Ноя. Он взял трубку после седьмого гудка.

— Ной! — сказала я полушепотом. — Это я. Я…

— Привет! — сказал он. — Слушай, мы тут как раз собирались завтракать.

— У меня была тяжелая ночь, — сказала я.

— Ох. Очень жаль, Ли. Слушай, я тебе скоро перезвоню, ладно? Номер у меня есть. С Рождеством!

Он не сказал «Я люблю тебя». Не сказал «Мой праздник без тебя испорчен». Теперь уже я была готова разрыдаться. Слезы душили меня, но мне не хотелось выглядеть плаксой, рыдающей из-за того, что с ней не может поговорить мальчик… даже несмотря на то, что моя ситуация была не совсем обычной.

— Конечно, — сказала я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Пока. С Рождеством.

А потом побежала в ванную.

Не вызывая подозрения, долго в ванной не просидишь. Через полчаса люди уже начинают недоумевать и пялиться на дверь. А я просидела там точно не меньше получаса, в закрытой душевой кабине, рыдая в полотенце с надписью «Пусть идет снег!»

Да, пусть идет снег. Пусть идет снег, и пусть он похоронит меня под собой. Очень смешно, Жизнь.

Я немного боялась выходить, но когда все же вышла, то обнаружила, что на кухне никого, хотя ее успели немного прибрать к празднику. На столе горела рождественская свеча, весело пел Бинг Кросби, а на кухонной стойке ждали торт и дымящийся кофейник со свежим кофе. Дэбби вышла из прачечной, дверь в которую была прямо рядом с плитой.

— Я послала Стюарта к соседям, одолжить комбинезон для Рейчел, — сказала она. — Из нашего она уже выросла, а у соседей есть комбинезон как раз нужного размера. Он скоро вернется.

Она понимающе кивнула мне: «Я знаю, тебе нужно немного побыть одной. Я об этом позаботилась».

— Спасибо, — сказала я, усаживаясь за стол.

— Я говорила с твоими бабушкой и дедушкой, — добавила Дэбби. — Номер мне твоя мама дала. Они волновались, но я их успокоила. И ты не волнуйся, Джубили. Я знаю, что праздники — время тяжелое, но мы попытаемся, чтобы этот стал для тебя особенным.

Мама сказала ей мое настоящее имя. Дэбби тщательно выговорила его, словно хотела показать мне, что запомнила его, доказать свою искренность.

— Я всегда рада праздникам, — сказала я. — Мне еще ни разу не было скучно.

Дэбби налила мне кофе, поставила передо мной галлон молока и огромную сахарницу.

— Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, — сказала она, — но я верю в чудеса. Знаю, звучит глупо, но правда верю. И, по-моему, то, что ты гостишь у нас, тоже маленькое чудо.

Наливая молоко в кофе, я засмотрелась на нее и чуть не налила через край. В ванной я заметила табличку «Обнимашки — здесь!». Дэбби была доброй, но до смешного сентиментальной, хотя в этом нет ничего плохого.

— Ну, спасибо… — сказала я.

— Я к тому, что… Стюарт сейчас выглядит счастливее, чем… Наверное, мне не стоит об этом говорить, но… Он тебе, наверное, уже