О ней словно все забыли. И она, потоптавшись на пороге, поняла, что сегодня не имеет смысла договариваться об аренде.

Дверь за ее спиной распахнулась, и кто-то бесцеремонно шлепнул паромщицу по ягодицам. Мгновенно вспыхнув, та развернулась, чтобы оторвать грубияну руку, и, опешив, захлопала глазами.

Грубияном оказалась девица. Чужеземка с безучастными темно-карими глазами и кривой ухмылкой на тонких губах. Она была старше Скелы лет на восемь и, заметив замешательство, негромко сказала:

— Прости, милая. Ты была так соблазнительна, а мы, южане, всегда несдержанны…

Неискренняя улыбка незнакомки пропала, когда она увидела солдат и мертвеца на столе. Пришедшей вместе с ней медноволосый толстяк, огорченно цокнул языком:

— А я ведь говорил.

— Это все любопытство, — не оборачиваясь, небрежно бросила черноволосая. — Вечно некоторые лезут туда, куда их просили не заходить.

Морвен увидел вошедших, на секунду замер, не веря своим глазам, а затем ткнул в них пальцем, словно стрелял из арбалета:

— Это они, клянусь Шестерыми!

— Ну вот, — проворчал толстяк, отодвигая плечом оказавшуюся на его пути Скелу. — Вечно приходится расхлебывать всякую ерунду.

— Кто они? — не понял молодой командир, уставившись на вновь прибывших.

— Те, в чьих комнатах нашли покойника, — мрачно произнес гораздо быстрее соображавший усатый солдат. — Совесть заела? Решили вернуться?

— Мы вернулись потому, что сняли комнату еще на ночь, — холодно сказала ему южанка. — Чему ты так удивлен, воин? Или хозяин не сказал об этом?

— Я заплатил за еще одну ночь. И заплатил вперед, — процедил спутник женщины. — Неужели вы думаете, мы стали бы возвращаться, если бы убили человека, да еще и в месте, где планируем спать? Небось он сам это сделал, а свалил на нас.

— Я?! — возмутился Морвен, и Скела с удовлетворением увидела, как вытягивается его всегда надменное лицо. — Да они врут!

— Кто из вас врет, решит герцогский судья, — повысил и без того высокий голос командир. — Пойдете с нами. И ты, и вы.

Владелец «Селедочного короля» от изумления открыл рот, а толстяк, прищурившись, нарочито небрежно поинтересовался:

— Пойдем? Куда, позвольте узнать?

— В городскую тюрьму до утра.

— У нас нет на это времени!

— Лучше идите по-хорошему.

— Иначе что? — улыбнулась черноволосая, склонив голову набок, разглядывая суровых мужчин, державших руки на мечах. — Порубите нас? Советую выглянуть в окно, господа. На дворе ночь, а на вашей проклятой земле в это время появляются заблудившиеся. Неужели вам это нужно?

Солдаты переглянулись в замешательстве.

— Никто не станет вас убивать! — сообщил защитник правопорядка. — Но если вы будете артачиться, то мы применим силу.

— Силу, значит… — задумчиво произнес толстяк и обратился к усатому солдату: — Слушай, друг. Ты вроде поумнее этого щенка. Давай разойдемся по-хорошему. Ни вам, ни нам не нужны неприятности. А то и смерти. Нам с вами нечего делить.

— Щенка?! — взвился молодой командир. — Взять его!

— Предложение мира всегда расценивается как слабость, — вздохнула черноволосая чужеземка, сделала широкий шаг к воякам и ударом кулака разворотила гортань ближайшего из них.

Скела закрыла рот ладонями, чтобы никто не услышал ее крика, видя, как пламя свечей становится синим, а в следующую секунду бросилась бежать.