— Гами, а ты тоже в бой ходишь? — Арсению хотелось спросить вовсе не это, но язык не послушался.
— Когда к реке вылазки делают, да мосты стерегут, меня не берут, а вот если под стены дома углы нахлынут, кто же мне тогда запретит?! Нет, Аркстрид конечно, не дозволяет, говорит, кузнец — это наша главная ценность, но она сама в бою на первой стене всегда стоит, только и успевают от нее подручницы копья да мечи отбивать.
— А ей-то… с её слабыми ручками… что там делать? — недовольно нахмурился пленник, уже жалея, что затеял этот разговор.
— Так она же ведущая! — воскликнула Гами со знакомой уже гордостью в голосе, — силой глаза углам отводит, чтоб стрелы не в бойцов, а в стены пускали, иногда страху нагонит, и они дружно бежать бросаются, и раненых тут же лечит… нет, с ведущей нам очень повезло.
— Мне уже хочется посмотреть… на ваших углов, — на этот раз Арсений почти не шутил.
На обед пленник отправился, вооруженный новенькими ножами, выкованными Гамират с его помощью, а карман оттягивали сделанные кузнецом по его заказу кружочки железа. Арсению не пришлось брать с женщины честное слово, что не сделает похожих сама, и не позволит делать никому другому, и сама сразу догадалась.
Малышня уже сидела за столом, дружно макая ложки в миски с грибным супом, но на демона исподтишка все же поглядывала, весть о том, что Хир живет в комнате защитника раздразнила детское воображение.
— Эй, демон, — доев похлебку, не выдержала Манист равнодушного взгляда Арсения, — ты забрал моего Хира?
— Эй, маленькое никто, — безразлично откликнулся Арсений, боясь выдать себя интонацией или взглядом, от того, как закончится этот поединок, будет зависеть очень многое, — а с чего ты решила, что Хир принадлежит тебе?!
— Они моя стая, а я их вожак! — высокомерно задрав носик, девчонка подступила ближе.
— Кто тебе сказал, что ты вожак? — Пренебрежительно хмыкнул Арсений, продолжая спокойно черпать суп, — ты пока — никто.
— Не смей звать меня — никто! Я буду самым сильным воином, — девчонка уже сидела у него на крючке, но пока даже не догадывалась об этом.
— Пока — ты никто. — Веско сказал Арсений и сурово глянул на притихших женщин, предупреждая взглядом, чтоб не вмешивались, — просто девочка. Но! Ты можешь вырасти воином. Если повезет. А можешь упасть с камня и сломать позвоночник, и станешь горбуньей.
Арсений специально выяснил у Гамират возможность такого исхода и теперь был вполне уверен, что никто из сидящих за столом не уличит его во лжи.
— А еще можешь просто перестать расти, такое тоже бывает.
— Меня Аркстрид вылечит! — в гневных глазках уже появились слезы.
— Если бы она могла вылечить всех, то в доме были бы только воины и трутни, и никогда не было выбраковок, — добивал девчонку Арсений, но и не думал жалеть.
Слишком много говорилось в его доме о школьных делах, чтобы Арсений не запомнил, есть какой-то предел, до которого с детьми еще можно договориться, объяснить истинные ценности, потом бывает поздно. Может девчонка и станет сильным воином, но никогда так и не научится жалеть тех, за кого будет сражаться. А армия, лишенная духовных целей, никогда не выигрывает, вот уж это им на политзанятиях наглядно пояснили.
— И к тому же, — спокойно добавил пленник, — каждый малыш из тех, кого ты зовешь стаей, может внезапно вырасти выше тебя, спроси Харрис, было когда-нибудь такое?
Втора, прибежавшая в обеденный зал по зову одной из кухарок, молча, стояла у дверей, пытаясь выровнять дыхание. Она успела только к концу разговора и уже убедилась, что демон вовсе не собирается прибить глупую нахалку. И считала правильным все, что он сказал Манист.
Поэтому подсела к столу и рассказала пару подобных примеров. Потом и кто-то из воинов вспомнил, что знает такой случай и лекция Арсения плавно перешла в дружескую беседу. А он тем временем доел, и оглянувшись на забытых малышей, что-то шепотом обсуждавших в дальнем углу, мирно им улыбнулся.
— Ребятишки, кто хочет проведать приболевшего Хира, может пойти со мной, а то ему там одному очень
