– С прибытием в Ангарск, господа капитаны! Вас ждут! Прошу следовать за мной!

Впрочем, у него работа такая – узнавать тех, кого приглашают на аудиенцию к начальнику.

Через пять минут господа капитаны оказались в спальне Дедова номера, в которой, как и на Дивноморье, был устроен рабочий кабинет.

Полковник тоже был в штатском.

Обменялись крепкими рукопожатиями, а потом и вовсе обнялись.

Седины у Деда прибавилось.

По крайней мере, так показалось Осетру.

Еще через пять минут капитану Щеголеву была выражена благодарность командования за успешное выполнение задачи, и он был отпущен восвояси. А Осетр остался с полковником наедине.

– Вот и ты, мой мальчик, – пробормотал Дед, снова обнимая Осетра, когда Щеголев скрылся за дверью. – Возмужал. Очень возмужал. Встретил бы где-нибудь случайно и не узнал. Похоже, эти месяцы тебя здорово изменили.

– Такие месяцы иных лет стоят! – сказал Осетр. – Было много работы, самой разной. Я ведь даже в качестве наживки на крючке побывал. – Он усмехнулся и прислушался к себе.

Обиды на Деда не было. Ни малейшей. Предназначение «росомахи», известно, – не пирожки выпекать!

Впрочем, Дед тоже не переживал. Он-то о предназначении «росомахи» знал в те времена, когда Осетра еще и проектировать не начали.

– Думаю, ты понимаешь, мой мальчик, что на Кустанае все было сделано правильно? Агентов противника непременно требовалось разоблачить. Несмотря ни на что! А риск для тебя был не столь и велик – ведь ты «росомаха»! Гвардеец! Один из лучших!

– Да я, Всеволод Андреич, в общем-то, и не возмущен, – успокоил полковника Осетр. – Окажись я на вашем месте, думаю, наверное, так же бы поступил.

Дед отодвинулся от него и осмотрел с ног до головы. Словно только-только познакомился…

– Ты не только повзрослел, Остромир, ты еще и помудрел изрядно. Я слышу речь не мальчика, но мужа!

Осетр прислушался к себе.

Так ли он рад встрече, как порой представлял себе, сидя в разведшколе и бегая за прелюбодеями на Кустанае?

Да, рад! Может, и не столь горячо, но все равно рад. Ибо Дед – единственный человек, в котором он уверен. Этот свой до мозга гостей! Этот не предаст! А если предаст, то самую малость, не до конца. Не противникам предаст, а политическим интересам… Это и не предательство вовсе, это работа сотрудника спецслужбы. Та самая – не пирожки выпекать… Впрочем, рогатки тут много серьезнее – Дед знает, что если вздумает предать, и минуты не протянет.

И это абсолютная правда – особенно теперь, когда у Осетра не стало прежних, приобретенных на Крестах и обнаруженных на Дивноморье возможностей.

Полковник положил ему руку на плечо:

– Я был чертовски расстроен, мой мальчик, когда узнал о твоей супруге.

Осетр понимающе кивнул.

Интересно, чем Дед был расстроен? Тем, что Катерина оказалась вражеским агентом, или тем, что умерла? Это соболезнование человека или сотрудника спецслужбы?

Впрочем, разве в данной ситуации это важно? Даже если враг – твой близкий родственник, он должен быть уничтожен. Таковы основы нашей работы. И не только нашей. Так повелось испокон веку во властных коридорах. Ради власти, бывало, матери отравляли сыновей, а сыновья душили отцов. По-другому нельзя. Всякого, кто стоит у тебя на дороге, смети. И без угрызений совести, боже тебя упаси!.. Лишь поначалу тебя будет донимать это чувство, а потом, с каждым бесстыдным поступком, она будет вести себя все гибче и беспринципнее. Стальная совесть сделается резиновой. И если ты заключил себя в клетку совести, то клетка эта тоже сделается резиновой. А потом ее и вообще не станет. Ибо в делах, повседневно творящихся вокруг трона, она не нужна, она – не главное…

Да-а-а, я – хороший ученик своих учителей.

– Не стоит расстраиваться, Всеволод Андреич! Все правильно! Собаке собачья смерть!

Дед снова осмотрел его с ног до головы.

– Ты прав, мой мальчик! Собаке собачья смерть… Мы затеяли дело, в котором не может быть нейтральных. Либо ты с нами, и мы положим за тебя свою жизнь. Либо против нас, и тогда не жди от нас пощады. – Дед двинулся к столу. – Ладно, прошлое осталось в прошлом. Присаживайся, Остромир! Давай-ка поговорим о делах, нам предстоящих.

В свой номер Осетр вернулся с двойственным настроением.

С одной стороны, заговорщики определенно продвинулись вперед. С другой, Дед сказал ему напрямик, что Остромиру Приданникову рано пока появляться на сцене в открытую.

Информация о незаконном сыне росского императора каким-то образом просочилась к противникам. Откуда именно прошла утечка – абсолютно неясно. Однако сомнений нет: информацию кто-то слил. Одно время полковник даже ждал задержания – было у него такое предчувствие, – но, видимо, доказательств у противной стороны пока не густо.

К тому же если закадычные враги в курсе, что Засекин-Сонцев закодирован, нет никакого смысла задерживать полковника.

Все равно от него ничего не узнаешь…

– Надеюсь, ты понимаешь, мой мальчик, по какой причине я не рассказываю тебе о наших ближайших планах, – сказал потом Дед. – Для тебя же пока лучше ничего этого не знать. Ты-то не закодированный.

И даже глазом не моргнул, болт ржавый ему в котловину!

Итогом разговора стало предложение снова спрятать Осетра. Варианты предлагались разные – от учителя физкультуры в какой-нибудь периферийной школе до послушника в монастыре.

– Спрятаться можно. Только есть ли хоть какая-то гарантия, что противники опять до меня не доберутся?

– Нет никакой гарантии. И не может быть. Думаю, ты и сам все прекрасно понимаешь!

– Тогда идти учителем в школу мне бы не хотелось. Зачем подвергать детей опасности? Пусть даже гипотетической…

Похоже, Дед об этой стороне проблемы даже не задумывался. Во всяком случае, в первый момент он был определенно удивлен последними словами Осетра.

Государственное мышление, болт ему!

– В общем, мой мальчик, ты поразмысли. Сейчас ты исчез из их поля зрения. Но рано или поздно они непременно доберутся до Иркута. К тому времени тебе надо отсюда убраться. У нас есть на это всего несколько дней.

– Господин полковник! А как вы думаете, кто они такие? Когда я вступил с ними в активный контакт на Кустанае, мне показалось, что по крайней мере один из них – мерканец.

Дед потер подбородок:

– Тебя это удивило?

– Да нет, не очень.

– И правильно. Тиму Бедросо выгодно, чтобы Владислав как можно дольше находился на троне. И потому Вершитель помогает нашим политическим противникам всеми силами Великого Мерканского Ордена. В основном, разумеется, активной работой спецслужб – чтобы Орден не могли обвинить в открытом вмешательстве в наши внутренние дела. Так что против нас выступают, можно сказать, объединенные силы.

И тогда Осетр задал вопрос, который давно уже беспокоил его:

– Скажите, Всеволод Андреич… А вы вообще уверены в нашем успехе? Выстоим ли мы в таком противостоянии?

Дед вздохнул.