перестегнув назад оружие и максимально ужавшись, осторожно и пластично начал ввинчиваться в лаз. Я, неожиданно сообразив, выдернула из специального отсека гибкого скафандра трос из очень прочного термосплава с крохотными карабинчиками и, пристегнув к специальному крючку на спине айкара, прикрепилась и сама, передав Хромому, а он — следующему… Так мы были скованы вместе. Или справимся, или погибнем!
Ревун, между тем, почти исчез в лазе. Только бы прошел, хоть бы этот участок был неглубоким, только бы дышать мог, только бы не застрял… Представить себе ощущения живого существа, застрявшего в темноте в неимоверно узком, сдавливающем со всех сторон пространстве, когда ни шевельнуться, ни развернуться, ни вздохнуть нормально… и все это в холодной неподвижной темноте… жуть! Это как заживо замурованный. Только бы прошел…
Не осознавая сколько так простояла, я напряженно всматривалась в темноту отверстия, даже не осознавая бесполезность этого — ничего не было видно. Неожиданно трос дернулся — два раза, заставив меня встрепенуться — прошел! Это был наш условный сигнал. Уфф..
Бросив быстрый взгляд на Хромого, в точности повторив маневры Ревуна, тоже скользнула в лаз. Идти приходилось боком, втягивая живот и вжимаясь в скалу, но даже при этом ощущение угнетающего давления не оставляло ни на миг, вжимая грудь и придавливая спину, затрудняя дыхание. Ползла я так, по ощущениям, неимоверно долго, но неожиданно проход стал ощутимо шире, позволив мне даже развернуться лицом вперед. Тогда же я уловила и слабое свечение впереди. Сразу распознав сигнальный фиолетовый свет, увереннее устремилась вперед, понимая, что это Ревун стремится приободрить и указать путь. Дальше проблем не возникло и уже через полметра, обогнув резкий выступ, увидела айкара и сразу же дважды дернула трос.
Потом мы долго и напряженно ждали… каждого. Когда шел тарн — а он был самым мощным — у меня от страха судорогой свело мышцу на ноге. Так и сдерживаясь от крика боли, кусая губы, я напряженно его ждала. За ним еще двое… Как и боялись, Громила намертво застрял… А значит, и мы…
— Рыжуха! — резкий окрик вырвал из мутного, насыщенного страшными воспоминаниями сна. — Сколько тебя учить — не спи после приема тиренгов, кошмары замучают.
Ревун по–свойски сгреб меня в охапку, на миг приподнял в воздух, чтобы тут же опустить обратно, но уже пристроив мои ноги на своих коленях.
— Эхх, хорошо как… Люблю перелеты. Внутри конфедерации вряд ли нападут, так хоть расслабиться можно, — как?то по–доброму протянул он.
Я, все еще со сна, неловко кивнула и тут же была захвачена двумя достаточно болезненными ударами по бокам.
— Опять ты замечталась?! Что ж вы, земляне, наивные такие. С таким подходом до рестарта не дотянешь! — сурово отчитал меня атакующий.
— Не, — восстанавливая дыхание, замычала я. — Надо дотянуть, я только ради этого и пришла.
— Так мы все только ради этого в эту свистопляску впряглись, — несколько резковато возразил он. — Но прежде надо три с половиной года на благо конфедерации 'отстоять', а по статистике, это хорошо, если процентам восьми добровольным рядовым удается.
— Зато потом, представляешь? Свобода… Полная независимость… Никому не подчиняешься… Никому ничем не обязан. Никто ни к чему не принудит! — я осторожно сжала его ладонь.
— Свобода, — кривляясь, передразнил он меня, подражая голосу, но тут же, резко став серьезным, добавил. — Попробуй выживи еще за этот срок!
Расслабленно потянувшись, весело рассмеялась:
— Ну, я же с вами, а вы — со мной, значит — выживем!
Он как?то грустно взглянул на меня, потрепал по взлохмаченной со сна рыжей шевелюре и пробормотал:
— Рыжуха, Рыжуха…
Не знаю, почему, но встретившись впервые месяц назад, мы оба почувствовали, что можем доверять друг другу, что ли… Странное, даже дикое ощущение в тех обстоятельствах: приемный пункт, расформировка. В один квадр попросились. Бывает так — вроде бы и незнакомец, а чувствуешь, что вот очень–очень близок тебе по духу. Я Оболтуса так же ощущала. Эх, хорошо ему: наверняка новая переброска у Шейн–огана гораздо лучше — хуже ведь некуда. Устроился там, конечно, объедает всех, хамит… Скучаю по ним до одури.
В армии все было иначе. В первую очередь, взаимоотношения. Со старшими по званию — все по уставу. А между собой… тут каждый был за себя. И неважно, айкар ты или ортег. Все равно сам за себя и если не справишься — твои проблемы. И имен тут не называли — зачем? Все мы пришли сюда, потому что бежали — от прошлого. Поэтому чаще использовались или прозвища, или и вовсе порядковые коды. А вот с Ревуном, несмотря ни на что, мы как?то сдружились, причем искренне…
— Странный ты нападающий. В остальных квадрах они из?за модели — никуда, а ты с нами в пекло лезешь…
— Это ты к чему? — сразу насторожилась я.
Айкар хмыкнул, потом, подумав, пояснил:
— Рестарт не скоро, а шансы твои до него дожить резко ниже, если ты с нами лично на каждой операции присутствуешь! И сейчас мы летим на Крелад, а на одном из его спутников, по данным разведывательного ведомства, были замечены эти Измененные, — я непроизвольно вздрогнула, напоровшись на пристальный взгляд айкара. — Нам и придется их ликвидировать. А вдруг там есть база или еще что? Не хочу, чтобы ты в эпицентре оказалась. Ты все себе смерть Ломаного простить не можешь, а тут может, вообще, весь квадр полечь.
Я грустно вздохнула. Ломаного забыть не могла, это верно, потому что знала: должна была и могла его спасти, предвидеть возможность его гибели. Тот страшный тоннель в темноте мне часто снился.
— Мы бы все там остались, — разгадав мои мысли, тихо прошептал Ревун. — Гарантированно решили бы спрыгнуть в воду, в том подавляющем наши силовые магниты поле без возможности прикрепиться к поверхности скалы, решили бы проплыть этот тоннель, ведь все равно в скафандре и функция турбодвижения есть, опять же — казалось, что так быстрее можно справиться. И воду проверили — ладно бы кислота там какая?нибудь присутствовала, так нет — состав был в пределах допустимой химической нормы… Кто же мог предположить, что там микроорганизмы эти в анабиотическом состоянии, реагирующие на любую, чуждую им органику?.. Мы же всего лишь добровольное пушечное мясо. Понятно, что ради нас никто туда ученых–исследователей не засылал. Как вспомню, что они прыгнувшего Ломаного за несколько минут переварили, как кричал он вначале… И скафандр не спас. А мы даже вмешаться не успели. В общем, не знаю, почему ты с этим лазом уперлась, но мысленно благодарю тебя все время!
Одним словом, я тебе уже говорил и мы между собой мнениями перекидывались — когда тебя нам всучили, подумали: все, до первого боя — отправишь нас на верную смерть. А еще, когда на первом задании вопреки действиям нападающих прочих квадров поступила… Скажу тебе: летели тогда мы с полной уверенностью, что на верную гибель идем. Даже откровенны были. А уже потом, когда все так удачно обернулось и мы, в отличие от остальных прорывавшихся в лобовой атаке, на этих юрких атакующих капсулах этим медузам инопланетным прямо под брюхо корабля подскочили, когда поняли, что можем им энергетический каркас повредить и они сбежать не смогут… А уж когда внешний контур защиты сорвали…
Ревун с усилием сжал мне руку, не умея как?то выразить словами переполнявшие чувства:
— Вот тогда еще поняли, что повезло нам с Нападающим! Поэтому сейчас и не хотим, чтобы ты собой рисковала. Считай меня общим засланцем от квадра с этим благодарным посылом…
Я молчала. Сказать было нечего — я сама больше всех их, вместе взятых, была заинтересована в том, чтобы они выжили, потому и старалась всегда быть ближе, за исключением моментов, когда дистанционно принесла бы больше толку. Каждый из нас стремился к рестарту, но для меня он был возможен только в том случае, если хотя бы сорок процентов моего квадра доживет до конца срока службы. Со мной, это четыре человека из десяти. Одного я уже потеряла. В первый же месяц. Снова вздохнула… Рассказать об этом не могла, даже Ревуну. Было запрещено.
Мы еще немного посидели в тишине, думая каждый о своем. Ревун как?то рассеянно гладил меня по ноге и тихонько насвистывал.
