питомца расстроить мои планы, но одно осознал мгновенно — позволить им оставить все как есть, без моего последнего слова, не могу. Иначе дальше будет сложнее. Да и сознавая, что буквально разрываюсь от эмоций и невыносимого желания быть рядом, чувствовать ее, лишиться первого обмена не мог. Поэтому поддался чувствам, уступил эмоциям и поцеловал ее, замкнув нашу взаимосвязь, нашу импульсную настройку только друг на друге, позволив мне физически ощущать ее даже в отдалении.
Разобравшись с ее именем, прошел в душ и долго стоял под струями воды, снова и снова вспоминая ощущения от нашего поцелуя, вкус ее губ. Странно — это не был мой первый поцелуй, но… я понял, что не помню прошлых. Ощущение ее губ поразило меня восторгом узнавания чего?то необычайно родного, мягкого, долгожданного… Я еле удержал самоконтроль. Оля вызывала в душе такую бурю противоречий — она даже воспринималась иначе, в сравнении с тем, как виделась, словно все это видимое было ненастоящим. Внутри меня вспыхнул огонь предвкушения. Всего двое суток перетерпеть и — она будет рядом! Я даже на придирки и скандалы поначалу согласен, лишь бы рядом, лишь бы уже избавиться от этой нестерпимой тяги…
Охваченный резким порывом, заметался по своей жилой зоне, пытаясь увидеть окружающее ее глазами. Пусть она и была здесь только в первой, доступной большинству посетителей, комнате, но оба посещения вряд ли оставили в ее душе приятные впечатления. А значит, тут ей не будет хорошо. А если ее что?то будет тяготить при проживании со мной, тяжелее будет мне. Осознать, что ей плохо рядом было бы для меня трагедией. Но была решительная уверенность: стоит ей узнать меня настоящего и все наладится.
Сейчас здраво и отстраненно рассуждать я не мог, все заслоняли пробудившиеся эмоции и желание добиться дейраны. Поэтому возникшее где?то на заднем плане моего сознания тоскливое ощущение беды я отринул. Хотя предупредить родных об изменении семейного статуса я обязан. Тем более, что со стороны матери было немало разговоров о возможности рассмотреть вариант с договорным союзом, и она даже подходящую неймарку в одном из достойных родов подыскала. И кажется, и с девушкой обсудить успела. Вот только я все никак не мог окончательно решиться, тянул с ответом… А сейчас… сейчас, испытав на себе всю головокружительную силу счастливого безумия обретения истинной пары, уже не смог бы довольствоваться жалкой, холодной и бесчувственной альтернативой.
Пока ожидал ответа на свой вызов домой, успел приказать системе внести Олю в программу запирающего устройства, как на этаже, так и в моих апартаментах.
— Гайяр? — величественное лицо мамы потеплело при виде меня. — Поздравляю! Наслышана о твоей очередной успешной операции. Твои амбициозные перспективы всегда были для меня очевидны, поэтому уверена — ты добьешься того, о чем я мечтала с твоего рождения. Вчера заседание Совета Верховных почти наполовину было посвящено твоей карьере и последнему предотвращенному заговору. Как уже надоели эти убогие земляне!..
Меня передернуло. Неужели таким же по отношению к Оле был и я? А все окружающие? И стоит ли тогда удивляться ее категоричному отказу?
— Мама, отныне тебе надлежит пересмотреть отношение к землянам. Моя дейрана из их числа, — спокойно и уверенно проинформировал я. — К тому же, я пришел к выводу, что мы неверно используем потенциал этой расы — они способны на большее, чем принято от них ожидать, и на ближайшем Совете я планирую поднять эту тему. Полагаю, земляне могут принести конфедерации значительную пользу.
Мама шокированно уставилась на меня с экрана. Пауза затягивалась, пока родительница пыталась в полной мере осознать сказанное:
— Но как же… Мы ведь уже выбрали прекрасный вариант. Надеюсь, это — нелепая шутка? Что за потенциал? Откуда?! Не может же твоей дейраной действительно быть… землянка? — выдавила она, наконец, из себя.
— Может, и уже ею стала. В ней — мой эниар. Все вышло довольно неожиданно, но в собственных намерениях я уверен. Так что готовься к приему ее в семью. Понимаю, что такая смена направления для тебя непроста, поэтому сообщаю заранее, — сдержанно прокомментировал я, понимая, что ей понадобится время на пересмотр собственных взглядов и планов.
— Как??! — закричала мама в холодном гневе. — Как такое могло случиться, чтобы эниар первородного неймарца достался землянке? Она кто, вообще? ЧТО она сделала, чтобы заполучить его?!! Как ты допустил подобное? Это же… катастрофа!!! Это же полный провал всех моих планов, всех надежд…
— Не стоит так драматизировать. Оля — прогнозист, по последней переброске попавший на 'Эндорру', она… сирота и невероятно умная девушка. И ничего она не делала — по сути, была против его введения. Но… так получилось. И ничего это не разрушит — я же не стану менее профессионален или успешен оттого, что обрету семью. Мама, твоя задача — принять этот факт и приготовиться к встрече с ней. Обсуждать свои решения я не намерен, — последнее я заявил твердо, с ноткой предупреждения в голосе.
Но мама не пожелала ее расслышать, категорично заявив:
— Сын, это разрушит твое будущее! Одумайся, вспомни, как прекрасна Ниранда. Насколько успешным и перспективным был бы ваш союз! — в волнении взмахнув рукой, мама обреченно смирилась. — Пусть эта землянка остается, к примеру, на 'Эндорре'. Там, во время полетов, она всегда будет в твоем распоряжении, и, если не афишировать этот факт, то я уверена — все близкие и даже Ниранда закроют на это глаза. Раз уж в ней твой эниар. Хотя, в принципе, не понимаю, как можно было допустить подобное! И появления детей у нее… допускать нельзя.
Одна мысль о том, что Ольга останется в глазах большинства окружающих свободной, а в один прекрасный момент я смогу и вовсе потерять ее — рождала в сердце ощущение невыразимой ярости и боли. Удерживаясь от желания расколоть экран, сжал ладонь в кулак, впиваясь в нее когтями.
— Это мое решение не подлежит обсуждению и пересмотру! — грозно, давая понять матери, что она переходит допустимые границы, отрезал я.
— Гайяр! Одумайся! — не менее холодно вопросила мама. — Подобное сомнительное дополнение к тебе не стоит таких жертв!
— Тебе не понять, поэтому ты так категорична, — сделал я попытку достучаться до нее. — Вы с отцом заключили договорной союз, поэтому вам не ведомы ощущения Пробуждения. Ольга уже неотъемлемая часть меня и моей жизни. И на этом мы закончим разговор. Сообщи новости отцу.
Я разорвал контакт, чувствуя, что слова родительницы усилили непонятную глубинную тревогу. Постаравшись собраться и приказав себе хотя бы до вечера не терять самоконтроль, отправился на мостик — проанализировать текущее положение дел. Но мысли об Оленьке не покидали: стоило в рабочем процессе возникнуть паузе, как я тут же думал о ней, при этом отчетливо ощущая ее присутствие на корабле. Это как?то собственнически грело душу. Осталось еще заполучить дейрану в свои апартаменты и… полномасштабные осадные мероприятия с моей стороны тут же начнутся. И тогда — держись, Оля!
Дел было немало: скопилось много донесений и требующих лично моего внимания и решения рабочих вопросов, а еще завтра корабль прибывал на базу, предстояло ссадить поток специалистов с предыдущей переброски плюс — у меня был запланирован ряд мероприятий на время личного посещения базы моего ведомства. В связи с этим я задумался о Шейн–огане. В тандеме с Олей он был более продуктивен. А с моей точки зрения, полезен еще и тем, что помогал ей грамотно организоваться рабочий процесс, и сумел найти к ней подход, разобрался в ней настолько, что стал другом. После разговора с родительницей, я в полной мере осознал всю сложность взаимоотношений Оли с окружающими, поэтому последний факт счел немаловажным. Определенно, моей дейране будет психологически комфортнее работать и дальше в его обществе. Поэтому перевел в основной состав и его, уведомив Кадровый Центр о своем решении, а Эльдара отправил с распоряжением приказать тарну задержаться с отбытием и завтра явиться ко мне на разговор.
С приходом ночи вернулся к себе, но уснуть был не в состоянии. Ольга неимоверно притягивала меня, заставляя желать хотя бы увидеть ее, душу разрывали противоречивые ощущения необъяснимой давящей тревоги и предвкушающего восторга. Поэтому, бесцельно побродив по своим апартаментам, сам не заметил, как направился к ее каюте. По корабельному времени была поздняя ночь, и мой приход только помешал бы ей отдыхать, к тому же я обещал ей эти два дня. Но находиться вдали было невыносимо. Поэтому, усевшись под дверью, не замеченный ею, отделенной от меня дверной перегородкой, в попытке держать себя в рамках самоконтроля бороздя пол когтями, решил хоть так охранять ее сон, мечтая о том, что совсем скоро буду рядом с ней. Мысленно связавшись с системой, приказал отключить вокруг меня любые формы
