ярился и просил разъяснить подробнее. С удивлением узнал, что оказывается бывший главный токарь Петра Великого, горазд в изобретении не только махин токарных, но для иных потребностей. К примеру, находясь при сестрорецких заводах, он создал несколько механизмов облегчивших работу, но при этом не имеющих отношения к токарному искусству.

Узнал Петр и о том, что некоторые из станков Нартова были преподнесены в качестве подарков Петром Великим, правителям иных стран. Причина этого была в том, что заграницей подобных махин попросту не было. И вообще, как следовало из слов Нартова, все эти махины имеются чуть не в единственном экземпляре. Ну, максимум в двух, так как взамен подаренных, император повелел сделать другие. Впрочем, они все равно отличались, так как просто повторять работу было не в правилах Нартова, а потому вносились иные новшества и возможности.

Проговорили они до поздней ночи. Правда, в основном рассказывал Нартов, Петр же по большей части слушал. Глядя на этого мужчину, юноша поймал себя на мысли, что перед ним стоит человек просто одержимый своим делом. Талант! Гений! И такого запереть на монетном дворе! Да что же, трудно найти кого иного, чтобы навести порядок в деле изготовления монет!? Хм. А вот пожалуй, что и трудно. Мало мастеров в России, очень мало.

Конечно дед приложил множество усилий, чтобы изменить ситуацию, поставил множество школ. Русские обучались заграницей, перенимали мастерство находясь в России. Но проблемы дефицита подготовленных кадров, это пока не решало, и перелома совершить не могло. Большинство специалистов все так же были иноземцами. А между тем потребность в них росла день ото дня.

Была создана и бурно развивалась Академия Наук и Художеств, которая кстати говоря, за короткий период успела снискать себе уважение в мировой научной среде. Возможно причина была в том, что практически весь преподавательский состав был представлен иноземцами. Слишком малое время она существовала, чтобы думать об ином. Да и выпускников у академии пока как таковых не было.

Кстати, Нартов должен был входить в преподавательский состав академии. Однако, после смерти Петра Великого, был удален из Санкт–Петербурга и направлен в Москву на монетный двор. Он не обманывал себя, и знал точно, что оказался практически не удел благодаря козням светлейшего князя Меньшикова, с которым у него был серьезный конфликт.

Вечером следующего дня, Нартов вновь был во дворце императора. Последний ждал его с нетерпением. Он взял себе за правило жить строго по распорядку, уделяя основное время своему обучению, а потому не мог заняться тем, по чем руки так и чесались. Эдак раз себе попустишь, в другой, и опять все пойдет по нарастающей. Оглянуться не успеешь, как опять окажешься на лесном походном биваке в окружении столь милых сердцу собак и ватаги охотников.

На этот раз, кроме Нартова Петр пригласил и двух братьев Блюментрост, Лаврентия и Ивана. Оба они считались лейб–медиками, но младший, Лаврентий Лаврентьевич все больше уделял внимание академии, где являлся президентом. Мысль пришедшая ему ночью не давала покоя, и он хотел как можно быстрее начать ее развить.

Ровно в семь часов пополудни, все трое уже ожидали в гостиной, когда молодой император соизволит их принять. Петр ворвался в помещение как вихрь, очень в этот момент напомнив собравшимся своего деда. Разумеется статью он пока до него не дотягивал, хотя и имел довольно высокий рост для своего возраста. наличествовали длинные, по плечи, волосы, но и те отличались будучи светлыми и забраными в хвост, чего никогда не делал покойный император. Но порывистость, быстрота движений, темперамент, и чуть дергающаяся правая щека, горящий взор… При всем внешнем различии, схожего было очень много.

— Господа, рад вас приветствовать.

Все трое, поспешили отвесить церемонные поклоны, выражая свою полную готовность исполнить любую волю императора. Чем тот не замедлил воспользоваться, увлекая посетителей за собой обратно в кабинет, из которого только что появился. При входе они раскланялись с академиком кафедры высшей математики академии Якобом Германом. Сейчас как раз закончился его урок. Загоревшись страстью к учебе, Петр пожелал учиться у лучших светил находившихся в России. А где им быть как не в Академии Наук и Художеств.

— Рассаживайтесь, места всем хватит, — Петр повел рукой, предлагая выбирать любое приглянувшееся место. — Итак. Начнем по порядку. Иван Лаврентьевич, я приказывал провести консилиум, относительно состояния здоровья всех важных персон, в частности входящих в сенат. Сделано ли?

— Фсе исполнено ф точности, фаше феличестфо. Кансилиумом назначены лечения и профилактические мероприятия.

— Особых опасений по поводу чьего?либо здоровья нет?

— Нет, фаше феличестфо. Однако, хуже фсех обстоят дела у генерал–прокурора Ягужинского. Но если он будет следофать рекомендациям сфоего медикуса, ничего страшного приключиться не должно. Однако, господин генерал–прокурор…

— Будет исполнять все, что ему велит медикус. А как дела у Головкина?

— Годы берут сфое, но он фсе еще крепок, хотя и страдает подагрой. Однако, он не перегружает сфой организм, подобно