— Послы и дальше будут тем заниматься, но далеко не все им по плечу. А тут, живет себе человек, которого все за доброго англичанина почитают, смотрит по сторонам и подмечает все. Да еще и помощников имеет разных, которые по разным щелям как тараканы. При посольствах велю специального человека для сношения с резидентами выделять. Да знак какой тайный измыслить нужно будет, чтобы узнать друг друга могли, без ошибок. Да для каждого свой, особый. А сведения ими добытые, посольской почтой доставлять.

— Поймают, несдобровать.

— Как и смотрящим. — Согласился Петр. — От того и звания, и жалование им гвардейское, да еще премии за старания особые.

Ушаков ушел задумчивым и озадаченным. С таким подходом ему сталкиваться еще не приходилось. Правда, нельзя сказать, что о подобном он ничего не слышал. Бывало и такое. Опять же, те же послы и задабривали и запугивали. Встречались одаренные шпионы одиночки. Использовал подобное и он, как и его подчиненные. Но чтобы вот так, с созданием отдельной структуры… О подобном он не слышал. Разве только орден иезуитов? Но как там у них все устроено, никто доподлинно не ведает. Может как раз и так, а может чего более мудреное измыслили. Иезуиты же.

Петр же, отправился на очередные занятия, пребывая в задумчивости. Прав Ушаков. Тысячу раз прав. Нет в казне денег для подобных трат. Если учесть что губерний нынче в Российской империи десять, да резидентов, он собирается отправлять пока только в пять стран, так лишь на это потребно четыре с половиной тысячи. А ведь еще и жалование немалое положено, и выплатить его нужно наперед, дабы это способствовало большему рвению в исполнении долга. Да тут еще и урок математики. Прямо к месту, ничего не скажешь…

До чего же все в этом доме знакомо. Вот кабинет Петра Алексеевича. Вот стол, за которым император бывало сиживал многие часы без продыху, и на котором всегда хватало самых различных бумаг. Бывало взглянешь на него и диву даешься, как только государь не путается и не теряет документы. Тут ведь с чертежом какой?нибудь незатейливой вещицы, могли оказаться и вирши, и расчеты, и указы, и прошения. Да чего только там не было. Да только хозяин кабинета легко во всем том разбирался и точно знал, где и что лежит, даже если несколько дней отсутствовал. На этом столе кроме него никому прибираться дозволено не было.

Хм. А это что? Рабочий стол завален, ну прямо как в прежние времена. Не удержавшись, посетитель приблизился и взглянул на этот беспорядок повнимательнее. При всей схожести картины, содержание сильно разнится. Есть листы с исписанными текстами, с какими?то таблицами. Лежит несколько тетрадок, учебники, чернильницы, перья угнездившиеся в стаканчике. Понятно. Это не рабочее место императора. Это стол ученика. Но надо заметить, прилежного ученика. Оно вроде все и раскидано как бог на душу положит и о прилежности говорить мудрено. Но опытный взгляд без труда вычленяет некоторые особенности, свидетельствующие именно о рабочем беспорядке.

— Где же, его величество?

Обратился гость к сопровождавшему его гвардейцу. Хотя, какой он гвардеец. Только и того, что мундир преображенского полка, а вот сидит он на нем как на корове седло. Такому бы порты обычные, да рубаху косоворотку, вот эта одежонка по нему будет.

— Так тут должен быть. Я ему как о вас обсказал, так он и велел, как прибудет мол, сразу без промедления к нему.

— А он что же, именно сегодня ожидал меня?

— Нет. Но сказал, как только появитесь, то сразу, значит. Государь сейчас должен был заниматься науками.

— Видать, решил чем иным, более важным заняться, — памятуя то что ему было известно об императоре, с самым легким намеком на иронию произнес гость.

Да и можно ли было ожидать иной реакции к лени и небрежению к учению от того, кто всю свою жизнь только и делал что учился или учил других. Если бы ни его тяга к наукам и упорство, то он не освоил бы даже грамматику и цифирь, при таком?то небрежении со стороны его первого учителя. Можно сказать, сам и выучился. И дальше приходилось ой как нелегко и не от того, что наука тяжко давалась, а от того, что в начале пути ему не везло с учителями. Но зато потом, его упорство окупилось сторицей.

— Государь к учению со всем усердием и прилежанием, — не заметив иронии, твердо ответил Василий. — Он пока все не сделает, да еще и сверх того, из?за стола не встает. Эвон сегодня должен был на охоту ехать, так отменил.

— Вот так взял и отменил?