Прогремел пистолетный выстрел. Мы с Лукрецией оцепенело воззрились друг на друга. Раздался второй выстрел, затем тишину прорезал отчаянный вопль, за ним другой. Крики боли и ужаса эхом раскатились в ночи, смешались с отдаленными воплями, звоном стали и лихорадочным топотом бегущих ног.

И вновь наступила жуткая тишина.

— Марго, — прошептала я. — Мы должны найти Марго, прежде чем…

Аркебузный залп грянул, казалось, над самыми нашими головами и заглушил окончание моей фразы. Лукреция вскрикнула; я стояла, пошатываясь, ошеломленная беспорядочным шумом, который доносился из дворца.

Краем глаза я заметила какое-то движение. Я резко обернулась, схватила Лукрецию за руку. По галерее со всех ног мчался юноша со всклокоченными волосами, в черном камзоле и черных узких штанах. Рот его был разинут в беззвучном крике, руки вытянуты вперед — словно он толкал перед собой стекло. За ним гнались несколько человек, в которых я сразу распознала наших придворных, — все в кожаных куртках и черных масках, в руках пистолеты и ножи. Юноша стремглав промчался мимо колонны, резко остановился, слишком поздно осознав свою ошибку, развернулся и кинулся назад. Он выскочил во внутренний двор, увернувшись от одного из преследователей, который бросился на него, едва не наткнулся на фонтан и теперь мчался прямо ко мне.

Руки его, казалось, вытянулись до невозможной длины, скрюченные пальцы бессильно хватали воздух. Я сама невольно вскинула руку, пытаясь дотянуться до него, и тут из его разинутого рта выплеснулась алая кровь. Он упал ничком почти у самых моих ног; в спине его торчала рукоять кинжала.

Завывая по-волчьи, двое в масках пинками перевернули беглеца на спину и поочередно вонзили кинжалы в его грудь. Затем один из них поднял голову — и увидел меня. Он застыл.

— Это королева-мать! — воскликнул он.

Я встретилась взглядом с его глазами, дико белевшими в прорезях маски. Он выдернул нож и убежал вместе с товарищами, буйно хохоча, словно на пирушке.

Я взглянула на убитого, который распростерся у моих ног. Зеленые глаза его, полные безмерного изумления, уже стекленели. На камзоле, залитом кровью, виднелся красный щит, на котором серебряной нитью были вышиты пересекающиеся посередине цепочки.

Щит Наварры.

«Вы и он — половинки единого целого. Вы нуждаетесь друг в друге для того, чтобы каждый из вас исполнил свою судьбу».

— Нет! — охнула я. — Нет, только не он!

Меня обуял первобытный страх. Опрометью бросилась я к лестнице, Лукреция за мной. Мы бегом поднимались по каменным ступеням, каждый вдох обжигал мои легкие, юбки липли к ногам. Мельком глянув вниз, я с ужасом обнаружила, что за мной остаются кровавые следы; должно быть, я, не заметив того, обмакнула подол юбки в лужу крови, натекшей из убитого юноши.

Лукреция тяжело дышала за спиной. На третьем этаже стояла тревожная тишина. Доносившиеся издалека выстрелы, пронзительное улюлюканье и крики ужаса казались ненастоящими — их приглушали гобелены на стенах. Шатаясь, мы добрели до дверей в покои королевы; на позолоченных дверях был небрежно начертан красный крест, и свежая краска еще стекала каплями. Молотя кулаком по дверям, я недоумевала, почему здесь не видно стражников, хотя в глубине своего смятенного разума знала, что опасаться нечего: моей невестке ничего не грозит. Были отданы тайные приказы, и жизнью рисковал лишь тот, кто осмелится выйти наружу.

— Это я! — закричала я что есть сил. — Откройте!

Голос мой заметался в коридоре диким эхом. Послышался скрип отодвигаемого засова, двери отворились, и я увидела Елизавету. На ней было домашнее платье; волосы, выбившиеся из сеточки, свисали неопрятными, влажными от пота прядями. Я ошеломленно воззрилась на повязку с красным крестом, белевшую на ее левой руке.

— Входите, входите скорей! — Прежде чем я успела сказать хоть слово, Елизавета схватила меня за плечи. — У вас нет знака! Без этого вас убьют!

Я вырвалась, не позволив ей втащить меня в комнаты. За спиной Елизаветы я различила бледные лица дам, стоявших на коленях у аналоя.

— Какой еще знак? — В голосе моем прозвучали истерические нотки. — Что происходит? Объясни немедля!

— Вот этот знак. — Елизавета потыкала пальцем в свою повязку. — Он показывает, что человек — католик. Разве вы не знаете, что там происходит? Там убивают еретиков. Все, кто не носит этого знака, обречены.

Лукреция мучительно застонала. Я поглядела на нее, и на миг мне показалось, что я схожу с ума.

— Но это же невозможно! Я велела им убить только тех, кто в доме. Этого просто не может быть! Не может быть!