Он с самодовольной улыбкой откидывается на стуле:

– Тебе захотелось лизнуть меня в лицо с самой первой встречи? Так ты и делаешь, когда тебя влечет к парню?

– Не в лицо, а в ямочку, – уточняю я. – И вообще, ты единственный, кого мне жутко захотелось лизнуть.

– Отлично, – ухмыляется он. – Потому что ты единственная, кого мне захотелось любить.

Боже правый! Он не сказал прямо, что любит меня, но это слово в его устах заставляет мое сердце трепетать. Скрывая улыбку, я откусываю от гамбургера и молчу. Я еще не готова ответить.

Мы доедаем в тишине. Я встаю и убираю со стола, потом подхожу к кровати и обуваюсь.

– Куда ты собралась?

Он наблюдает, как я завязываю шнурки. Я отвечаю не сразу, потому что сама не знаю. Мне просто хочется выйти из номера. Покончив с делом, я встаю, подхожу к нему и обвиваю руками.

– Хочу прогуляться. И хочу, чтобы ты пошел со мной. Я готова задавать вопросы.

Он целует меня в лоб, берет со стола ключ:

– Тогда пошли.

Он сплетает наши пальцы.

Рядом с гостиницей нет ни парка, ни прогулочных дорожек, и мы идем во внутренний двор. Вдоль бассейна стоят кабинки для переодевания, все пустые. Он ведет меня к одной из них. Мы садимся, и я, глядя на бассейн, кладу голову ему на плечо. Сейчас октябрь, но погода довольно теплая. Я засовываю руки в рукава футболки и обхватываю себя, прижимаясь к нему.

– Хочешь, расскажу, что помню? – спрашивает Холдер. – Или спросишь сама?

– То и другое. Но сначала послушаю.

Он обнимает меня, поглаживая пальцами плечо и целуя в висок. Неважно, сколько раз поцелует, – мне все как впервые.

– Все это кажется нереальным, Скай. Поверь. Последние тринадцать лет я ежедневно гадал, что с тобой случилось. Подумать только – семь из них я жил в двух милях от тебя. До сих пор в голове не укладывается. А теперь, когда ты здесь и я рассказываю тебе обо всем, что произошло… – Холдер вздыхает, и я чувствую, что он уперся головой в дерево. Немного помолчав, он продолжает: – Как только машина скрылась, я пошел в дом и сказал Лесс, что ты с кем-то уехала. Она все спрашивала с кем, но я не знал. Мама была на кухне, и я пошел туда и повторил. Она не обратила на меня никакого внимания – готовила ужин, а мы были всего лишь детьми. Она научилась не замечать нас. Кроме того, я не знал, случилось ли что-то вообще, и в моем голосе не было страха. Мать велела идти на улицу играть с Лесс. Ее невозмутимость уверила меня, что все в порядке. В свои шесть лет я не сомневался, что взрослые знают все, и заткнулся. Мы с Лесс вышли играть. Прошло еще часа два, когда появился твой отец и стал звать тебя. Я сразу оцепенел. Остановился посреди двора и смотрел, как он стоит на пороге и зовет. В тот момент я сообразил, что он понятия ни о чем не имел. Я знал, что поступил плохо.

– Холдер, – перебиваю я, – ты был ребенок.

Он продолжает, не обращая внимания:

– Твой отец зашел к нам во двор и спросил меня, куда ты делась. – Холдер умолкает и откашливается. Я терпеливо жду продолжения, но ему, похоже, нужно собраться с мыслями. Я слушаю о событиях того дня, и мне чудится, что это какая-то отвлеченная история. Она не имеет никакого отношения ко мне. – Скай, ты должна кое-что понять. Я боялся твоего отца. Мне было всего шесть лет, но я понимал, что натворил бед, оставив тебя одну. И вот надо мной стоит твой отец, шеф полиции с пистолетом в кобуре. Я запаниковал, помчался домой, в свою комнату, и запер дверь. Они с моей матерью ломились полчаса, но я был слишком напуган, чтобы открыть и признаться. Моя реакция встревожила их, и твой отец немедленно вызвал подкрепление. Услышав, как подъехали полицейские машины, я решил, что это за мной. Я по-прежнему не понимал, что с тобой произошло. К тому времени как мать выманила меня из комнаты, с твоего исчезновения прошло уже три часа. – Холдер все еще поглаживает меня по плечу и крепче прижимает к себе. Я беру его за руку. – Меня отвезли в участок и долго расспрашивали. Им надо было знать, запомнил ли я номер, что была за машина, как выглядел водитель, что он тебе говорил. Скай, я не знал ничего. Я не мог даже вспомнить цвет машины. Я смог рассказать лишь о твоей одежде, потому что ты была единственным существом, которое я мог себе мысленно представить. Твой отец очень сердился на меня. Я слышал, как он вопил в коридоре, что, если бы я сразу сообщил о происшедшем, они бы тебя нашли. Он винил меня. Когда офицер полиции обвиняет тебя в пропаже дочери, ты склонен верить ему. Лесс тоже слышала его крики и думала, что это я во всем виноват. Она даже несколько дней не разговаривала со мной. Мы оба пытались понять, что же произошло. Шесть лет мы жили в идеальном мире, где взрослые всегда правы и с хорошими людьми не случается ничего плохого. Потом тебя за считаные минуты увезли, и мир, казавшийся таким привычным, обратился в подделку, созданную нашими родителями. В тот день мы поняли, что даже взрослые совершают ужасные вещи. Пропадают дети. У вас отнимают лучшего друга, и вы даже не представляете, жив ли он