– О господи, – мямлю я, прикрывая глаза ладонью. – Прости. Ужасно неудобно.

Холдер отводит мою руку от лица:

– Ш-ш-ш. – Озабоченное выражение сменяется игривой ухмылкой. – Можно сказать, я даже кайфую.

Возвращается Карен:

– Вот салфетка, милая. Хочешь таблетку? Тебя не тошнит? – Вместо того чтобы дать салфетку мне, она вручает ее Холдеру и идет на кухню. – Посмотрю, нет ли у меня календулы или корня лопуха.

Прекрасно! Мало того что я опозорилась, так Карен собирается потчевать меня своими домашними снадобьями прямо у него на глазах.

– Мне хорошо, мама. Ничего не болит.

Холдер осторожно вытирает мне щеку салфеткой.

– Сейчас может не болеть, но заболит потом, – произносит он тихо – так, чтобы Карен не услышала. Он перестает рассматривать мою щеку и встречается со мной взглядом. – Нужно что-то принять – на всякий случай.

Не знаю почему, но в его устах этот совет звучит более привлекательно, и я киваю. Собравшись с духом, выпиваю залпом лекарство. Потом сдвигаю ноги и пробую сесть, потому что иначе, если буду все так же лежать, а он склоняться надо мной, то опять упаду в обморок.

Заметив мою попытку сесть, он придерживает меня за локоть. Карен входит в гостиную со стаканом апельсинового сока. Настойка такая горькая, что ее нужно непременно запить. Я беру у нее стакан и быстро выпиваю. Просто мне хочется, чтобы она ушла на кухню.

– Извини, – говорит она Холдеру, протягивая руку. – Я Карен Дэвис.

Холдер поднимается на ноги и отвечает пожатием:

– Дин Холдер. Друзья зовут меня Холдером.

Мне завидно, что она прикасается к его руке. Я взяла бы номерок и встала в очередь.

– Как вы со Скай познакомились? – спрашивает она.

Он опускает на меня взгляд, а я в тот же момент поднимаю на него глаза. На его губах появляется едва заметная улыбка, но я замечаю.

– Мы, в общем-то, не знакомились, – отвечает он, глядя на Карен. – Просто оказались в нужном месте в нужное время.

– Спасибо, что помог. Не понимаю, почему она потеряла сознание. С ней никогда такого не случалось. – Она смотрит на меня. – Ты сегодня что-нибудь ела?

– Курицу на обед, – отвечаю я, не признаваясь, что перед пробежкой ела «сникерсы». – Еда в столовке – просто гадость.

Она закатывает глаза и всплескивает руками:

– Почему же ты не поела перед пробежкой?

– Забыла, – пожимаю я плечами. – Обычно по вечерам я не бегаю.

Собираясь на кухню со стаканом, она тяжело вздыхает:

– Я не хочу, чтобы ты бегала, Скай. А вдруг никого бы не оказалось поблизости? Так или иначе, ты слишком много бегаешь.

Наверное, она меня разыгрывает. Это невозможно.

– Послушайте, – говорит Холдер, замечая, что я побледнела еще больше, и оглядывается на Карен. – Я живу на Рикер-стрит и каждый день во время вечерней пробежки проношусь мимо вас. – (Он врет. И не очень ловко.) – Если так вам будет спокойнее, я могу с недельку побегать с ней по утрам. Обычно я гоняю в школе на стадионе, но это неважно. Просто на всякий случай.

Ах! До чего находчив! Неудивительно, что этот брюшной пресс мне о ком-то напоминает.

Карен вновь появляется в гостиной и смотрит на меня, потом на него. Она знает, какое удовольствие доставляют мне уединенные пробежки, но по выражению ее лица видно, что да, ей было бы спокойнее, будь у меня партнер.

– Не возражаю, – взглянув на меня, говорит она. – Если Скай согласна.

«Да. Да, я согласна. Но только если мой новый партнер по бегу будет без футболки».

– Хорошо, – говорю.

Я встаю, и у меня снова кружится голова. Наверное, я побледнела, потому что Холдер в ту же секунду кладет руку мне на плечо, подталкивая к дивану.

– Полегче, – говорит он. Потом обращается к Карен: – У вас есть крекеры или что-то в этом роде?

Карен уходит на кухню, и Холдер сочувственно смотрит на меня сверху вниз:

– Ты уверена, что все хорошо? – Он проводит по моей щеке большим пальцем.