– Я даже не знаю, с чего начать, – промямлил я.

– А я уверена, что он давно тебя простил, – сказала она.

Она напряглась, прочитав следующие несколько имен, а потом нахмурилась.

– Постой, почему я в списке?

– Потому что я причинил тебе боль, – тихо сказал я.

– А теперь ты смешон, Эдвард Каллен, – жестко сказала она. – И твои братья? И Элис с Розали? Ты слишком строг к себе.

– Нет, – я засмеялся, хоть мне и не было смешно. – Я еще даже не внес в список тех людей, которым причинял боль после инициации.

Она вздохнула и протянула список мне, качая головой.

– Мы все совершаем поступки, которые делать не стоило, но иногда мы просто должны. Это больно, когда людям плохо из-за нас, но это жизнь, и если бы подобное не происходило, мы бы не замечали хорошего. Понятное дело, что ты обидел многих. Тех, чьи вещи ты портил, девушек, которых обманул, парней, с которыми был жесток… я понимаю, почему ты хочешь извиниться. Ты был легкомысленным и делал это, не думая. Но вина не должна контролировать тебя. Ты мучаешь себя, как мучил других. От этого легче не станет. Или они, или ты, ты просто защищался. Я так это вижу. Может, достаточно?

Пока она говорила, я сложил лист и засунул его в карман.

– Не знаю, – правдиво ответил я.

– Должно быть, достаточно. Ты не можешь провести остаток жизни, пытаясь исправить все плохое, что делал в прошлом, так ты пропустишь то хорошее, что ждет тебя в будущем, – ответила она, поднимаясь.

Она пересекла лужайку и залезла в почтовый ящик, изучая его содержимое. Она достала оттуда что-то и вернулась назад, присаживаясь рядом. Несколько минут мы сидели в тишине, она смотрела на письмо, которое было похоже на открытку, мы не говорили ни слова.

Вскоре раздалась телефонная трель, и Изабелла подскочила, быстро забегая в дом. Дверь за ней громко хлопнула, и я поежился, поднимая со ступеньки письмо, которое она уронила. Я глянул на марку и ухмыльнулся, заметив пальмовое дерево на пляже. Сверху было написано «Оушенсайд, Калифорния» – письмо от Клары.

Она переехала туда год назад с Мэгги – девочкой, которую освободили из рабства Аро. Они знали друг друга еще с поместья Свонов и решили жить дальше вместе, чтобы рядом был тот, кто тебя поймет. Я отдал им часть своего наследства, чтобы они не переживали о деньгах, но Мэгги досталась и часть наличности Аро. Его жена была в тюрьме, отбывая восьмилетний срок за порабощение Мэгги. Ее посадили после того, как Мэгги дала показания, рискуя своей жизнью. Я переживал, что ее, на хер, убьют, но Алек ответил, чтобы я успокоился. Мэгги не выдала секреты организации, и Алек сказал, что в этом есть и моя заслуга – я был с ней добр.

Изабелла вернулась через несколько минут, дверь вновь хлопнула, и села рядом.

– Это была Эсме, – сказала она, забирая у меня открытку. – Она хотела узнать, как мы устроились.

Устроились. Через шесть недель после свадьбы Алек, наконец, официально отдал мне Вегас. Мы с Изабеллой упаковались и наняли грузовик, чтобы перевезти вещи. Мы хотели облегчить мое расписание, чтобы мне не приходилось часто оставлять ее. Я знал, что она рада уехать из Чикаго, сосредоточения жестокости, ей не нравилось, что ее постоянно сопровождает охрана. Я чувствовал вину. Она оставила там семью, людей, которых любила, и она будет скучать по ним. Б…ь, я тоже буду скучать. Там остались дети, к которым она привязалась, ей пришлось уйти из школы, бросить программу по рисованию, которая ей нравилась. Она вела себя так, будто это ерунда, но я-то знал, что она многим жертвует ради меня.

Я сказал ей, что она сама может выбрать место, куда мы отправимся. Я ожидал, что она остановится на южной части Калифорнии, она уже была в этом штате, и там жила Клара. Поэтому меня ошеломило ее решение поехать в Блу Даймонд, штат Невада. Это был маленький городок в тридцати минутах езды от Лас Вегаса, и под маленьким я, б…ь, подразумеваю «крошечный». Он был в два раза